Читать книгу - "Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина - Александр Никишин"

История России насквозь пропахла спиртным. Особенно силен этот запах во времена бунтарские, переходные, эпохально-революционные.

Пьют опричники Ивана Грозного, для которых на Балчуге (lat – болото) строят первый кабак. Никому другому в кабак зайти нельзя. Пока слабый, но уже стойкий винный аромат.

При Петре Великом, чью определенную схожесть со Сталиным в водочном вопросе мы уже обнаружили, вся страна провоняет парами престранного русско-европейского коктейля под названием «Окно в Европу»: русская водка, немецко-голландская сивуха, отборное французское винцо.

От старинной гравюры, где Софья со стрельцами, готовыми идти бунтовать против ее брата Петра, несет перегаром. Она лично подносит каждому чашу с вином, благословляя на «подвиги».

От Петра, который, усмирив бунт сестры, казнит на Красной площади 770 стрельцов (рубит им головы), а 195 несчастных заговорщиков вешает перед окнами сестры, заточенной в Новодевичьем монастыре, шибает в нос запахом крови и водки.

Что ж, надо честно признать, что этот прорубатель окон в Европу остался славен в веках не только своими делами реформатора, но и в не меньшей степени бесшабашным, поражающим воображение современников пьянством.

Как пишет историк И. Кондратьев: «со дней Петра брага и водка стали в русской семье неизменными спутниками пира, похорон, свадьбы, драки, мировой сделки и скромной благодушной беседы…»

При Петре пьянство приобрело размеры национального бедствия. Некоторые историки считают, что водка помогала царю-строителю снимать стрессы, а поскольку вся его жизнь в ту пору была сплошным стрессом, она же была и сплошной пьянкой.

«Присяжные «питухи» его времени, Зотов и Бутурлин, верно, на свой пай выпили немного меньше, чем вся Русь с 1389 по 1552 год, т. е. по год построения первого кабака на Балчуге, – утверждает И. Кондратьев. – Попойки обыкновенно начиналась выпивкой кубка за царское величество, за царицу и за каждого особо из царской фамилии, потом за патриарха, за непобедимое оружие, за каждого из присутствующих. Не выпить полного кубка считалось непочтением к той особе, чье здоровье пили; хозяин же, обыкновенно начиная неотступною просьбою, убеждал выпивать до капли. При Петре Великом первым тостом был кубок о призвании милости Божией, а вторым – благоденствие флота, или, как его называл сам Петр, «за семейство Ивана Михайловича Головина». За вторым тостом следовали уже другие…»

Пирушки и попойки (особенно при спуске кораблей) длились сутками без перерыва. Так, например, 27 июля 1721 года, когда был спущен корабль «Пантелеймон», очевидцы были свидетелями таких картин: в одном углу из последних сил боролись пьяный князь Кантемир и такой же пьяный обер-полицеймейстер Девиер, в другом – адмирал Апраксин из последних сил нес кубок падающим под стол своим собутыльникам.

Федора Матвеевича Апраксина вообще отличала поразительная способность угощать своих собутыльников.

«Его, – как пишет историк Прыжов, – часто видели… с обнаженною головою, покрытою сединами, стоящего на коленях перед упрямым гостем с просьбою осушить еще последний кубок…»

Пьянство самого Петра Алексеевича, его Сумасброднейший, всепьянейший и всешутейший Собор стали притчей во языцех. Глава Собора – князь-папа и его коллегия из 12 «кардиналов», по свидетельству историка С. Князькова, «все были величайшие пьяницы», особенно князь-папа, «отъявленный пьяница и обжора».

Петр носил в этом Соборе сан «протодиакона Пахома» и был не только заводилой всех соборных пьяных увеселений, но и разработчиком его устава, который до мельчайших подробностей регламентировал процедуры избрания «папы», «рукоположения» на разные степени пьяной иерархии. Он же придумал облачения «соборян», молитвословия и «песнопения».

Первейшей заповедью было «напиваться ежедневно и не ложиться спать трезвым…».

На «святках» этой царской гоп-компании «бывало человек 200, во главе с шутовским патриархом с жезлом и в жестной митре…»

Патриарх Никита Зотов, бывший учитель царя, «со своими кардиналами ездит по всему городу и делает визиты верхом на волах или ослах, или в санях, в которые запрягают свиней, медведей или козлов».

Еще он мог прибыть в бочке, доверху наполненной пивом.

«Делать визиты» означало «устроение гульбищ», о которых потом долго рассказывались ужасные истории – кто-то, упившись, замерз в сугробе, беременная участница попойки разрешилась мертвым ребенком, кто-то был зарезан спьяну, кто-то удавлен и т. д.

Хозяева домов, удостоенных посещением этих милых деятелей, обязаны были не только угощать их, но даже и платить – за «славление».