Читать книгу - "Тухачевский - Борис Соколов"

„Если кто-нибудь придет или будет звонить по телефону, то вы, Ксения, скажите, что никого нет дома, — приказал он. — Нет, я вовсе не сошел с ума, — и, повернувшись снова к Ксении, добавил: — Помогите мне, пожалуйста, убрать все со стола. Скатерть тоже. И вот этот столик надо также освободить. — Послушай, — обратился он ко мне, — довольно шипеть. Ты мне обещала, что докажешь свою дружбу. Вот за доказательством ее я сегодня и явился. А Николаю (имеется в виду муж Лидии Николай Курков. — Б. С.) я устроил командировку. Ничего плохого для него в этом нет — он проездится и увидит больше интересного и полезного, чем там, куда ты его тащила…“

Говоря это, Тухачевский уже раскладывал на столе вытащенные из портфеля книги, рукописи и карты. Одну из них, самую большую, он прикрепил кнопками к стене. Я сидела озадаченная, не понимая, чего он хочет. „И еще, — продолжал он, — ты должна мне дать слово, что никому об этом не скажешь. И Николаю тоже… Ну, ему можешь рассказать когда-нибудь… через полгода… Ксюша, вы тоже должны молчать… А теперь… приготовьте, пожалуйста, чаю. И покрепче… А ты садись вот тут, — указал он мне на диван, — и только следи и сверяй вот по этому и этому, правильно ли у меня тут. Я так заработался, что уже сам не могу разобраться…“

В этот день я прокляла военную историю. Но „бой на Марне“ и „Людендорф“ («Новые вопросы войны» анализируют прежде всего опыт Первой мировой войны. — Б. С.) остались у меня в памяти до сих пор. И тогда я увидела Михаила Николаевича таким, каким он, вероятно, был в своем штабе. Он мне не давал добавить ни одного лишнего слова, требуя точности и лаконичности… Прошел час… Полтора… Два… А моя мука все еще длилась… Когда я робко заикнулась, что устала — он пропускал это мимо ушей. В конце концов я совершенно отупела…»

Да, только очень обаятельный человек, магически действующий на женщин, может заставить жену друга, вместо того чтобы пойти в гости, целый день сидеть над чужими бумагами… И не только обаятельный, но и свято убежденный, что все на свете должны помогать ему в его большом и важном деле. Такая убежденность обычно дана людям очень талантливым, гениальным или просто до крайности самоуверенным.

Уже после того, как кончила править рукопись, Лидия Норд опомнилась и отомстила Михаилу Николаевичу довольно своеобразно. Она поиздевалась над удивительно ровным и мелким, словно дамским, почерком Тухачевского, а на его ядовитый ответ, что не всем дана способность царапать как курица лапой, заметила, что «у всех гениальных людей были отвратительные почерки, а ровный и мелкий почерк — признак себялюбия и неспособности к размаху». Такого оскорбления Тухачевский перенести не мог и ушел, хлопнув дверью (его, пусть в шутку, заподозрили в приземленности и отсутствии гениальности — а ведь он жил верой в свое высокое предназначение!). Но вскоре конечно же Михаил Николаевич и Лидия помирились.

В предисловии к «Новым вопросам войны» Тухачевский писал: «Настоящая книга является первой частью намеченной работы и рассматривает вооруженные силы и их использование». Во второй и третьей частях, так и не написанных, Тухачевский предполагал проанализировать военный потенциал СССР и возможных «империалистических коалиций» и вероятный ход борьбы против этих коалиций. Он признавался: «То короткое время, которое остается у практически занятого человека для работы над теоретическими вопросами, с большой натяжкой позволяет подолгу останавливаться над отдельными местами. Жизнь уходит вперед, и начало книги отстает от конца… Весьма возможно, многим покажется, что я в этой книге забегаю слишком вперед. Но тем не менее, это будет своего рода обманом зрения. Человек не легко отделывается от привычных представлений, но теоретическая работа, базируясь на техническом развитии и социалистическом строительстве, упорно выдвигает новые формы, и я совершенно не сомневаюсь в том, что года через два эта книжка во многом устареет, а то, что сейчас кажется странным, будет привычным, обыденным».

Что же удалось предвидеть Тухачевскому? В чем его прогноз оказался точен? Прежде всего в том, что решающую роль в будущей войне он придавал танкам и авиации. В такой общей форме, пожалуй, с ним оказалось бы солидарно подавляющее большинство военных теоретиков, работавших в 30-е годы. Однако, что очень важно, Тухачевскому удалось правильно предсказать многие конкретные особенности применения этих новых грозных видов вооружений. Например, в «Новых вопросах войны» совершенно справедливо подчеркивалась необходимость стремиться «к простоте производства самолета» — тенденцию, особенно сильно проявившуюся во Второй мировой войне и, быть может, наиболее ярко в СССР, где в авиационную промышленность пришлось очень широко привлекать неквалифицированных рабочих из женщин и подростков. Тухачевский, вслед за известным британским военным теоретиком Б. Лидделом Гартом, утверждал, что «основная масса танков будет строиться на автомобильно-тракторной базе страны» и поэтому «в будущей войне действующие танки будут измеряться не тысячами, как это было в 1918 году, а десятками тысяч». Отмечу, что Красная армия к 22 июня 1941 года располагала более чем 23 тысячами танков.

В феврале 1934 года Тухачевский совместно с командующим Белорусским военным округом Уборевичем написали письмо Ворошилову, где доказывали, что военно-воздушные силы будут играть решающую роль в будущей войне: «Современная авиация может на длительный срок сорвать железнодорожные перевозки, уничтожить склады боеприпасов, сорвать мобилизацию и сосредоточение войск… Та сторона, которая не будет готова к разгрому авиационных баз противника, к дезорганизации систематическими воздушными нападениями его железнодорожного транспорта, к нарушению его мобилизации и сосредоточения многочисленными авиадесантами, к уничтожению его складов горючего и боеприпасов, к разгрому неприятельских гарнизонов и эшелонов быстрыми действиями мехсоединений, поддержанных кавалерией и пехотой на машинах, — сама рискует подвергнуться поражению». Исходя из этого, авторы письма предлагали, учитывая возможности советской авиапромышленности, иметь в Красной армии к 1935 году до 15 тысяч боевых самолетов. Но вскоре и эта казавшаяся тогда фантастической цифра была перекрыта. Только в период с 1 января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная армия получила 17 745 боевых самолетов, из которых 3719 были новых типов, не уступающих по основным параметрам лучшим машинам люфтваффе. Вот только летать на этих самолетах не очень-то умели. Накануне Великой Отечественной войны, за первые три месяца 41-го года летчики Прибалтийского военного округа успели налетать в среднем 15,5 часа, Западного — 9, а Киевского — вообще 4 часа. На самолетах новых конструкций многие пилоты так и не успели подняться в воздух. Неудивительно, что, имея на Восточном фронте к началу войны всего 1860 боевых самолетов, немцы менее чем за месяц без большого труда уничтожили почти всю авиацию советских приграничных округов.

Замыслы Тухачевского относительно количественного роста авиации и повышения качества боевых самолетов были воплощены в жизни с большим избытком, но толку от этого оказалось чуть, ибо весь эффект от десятков тысяч «стальных птиц» (точнее, алюминиевых и деревянных) был сведен на нет отсутствием подготовленных экипажей. Вернее всего, в избытке и было дело, когда численность самолетного парка наращивалась без учета наличия пилотов. Тухачевский тут, конечно, виноват не был — он как раз обращал внимание на необходимость иметь подготовленные кадры летчиков, танкистов, представителей других военных специальностей. Михаил Николаевич даже обращал внимание на то, что «качественный уровень кадров в капиталистических странах, имеющих большую культурную давность, будет выше нашего уровня и упрощенное сравнение одними цифрами не вполне достаточно». Однако это предупреждение забылось, да и сам Тухачевский не склонен был ставить данное обстоятельство во главу угла при разработке планов будущей войны, поскольку верил, что Красной армии придется наступать, а не обороняться.