Читать книгу - "Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков"

Алабин и Дринов сделали все, чтобы Болгария в этот короткий срок, пока они были администраторами Софии, вступила в Международный почтовый союз. Были введены Медицинский и Аптечный уставы. Они же организовали первый народный банк на территории Болгарии и запустили в работу первые типографии. А работа этим типографиям была – там печаталась вся русская классика XIX века.

Болгарам только оставалось выучить русский язык!

– Петр Владимирович, уверяю вас как славист, филолог наши языки сверхъестественно близки! – горячо восклицал Марин Дринов, держа в руке новенький томик Пушкина с «Евгением Онегиным», только что присланный из типографии. – А что это значит?

– Продолжайте, Марин Степанович, – с улыбкой говорил Алабин, прекрасно понимая, что на просветительской ниве у Дринова конкурентов мало и у него есть чему поучиться.

Этот профессор не только имел живой и острый ум, но и умел заглядывать далеко вперед.

– А то, дорогой вы мой человек! Когда еще найдутся умельцы, которые переведут Пушкина и Лермонтова, – он потряс томиком в руке, – Гоголя и Достоевского, Тургенева и Толстого на болгарский язык! Чтобы это был не пересказ, а именно достойный литературный перевод! Для университетских библиотек! А другой, упаси господи, и не нужен: ваши писатели – великие мыслители и художники слова! Так вот, Петр Владимирович, десятилетия нужны для этого! И где еще взять такого болгарина-переводчика, что справится с подобной задачей? Его же самого для начала воспитать нужно! И чтобы Господь талантом наделил! А если мы мальчишку-болгарина, которого усадим за парту, будем учить русскому языку одновременно с болгарским? Сами подумайте! Уже через пять лет он будет бегло читать на обоих языках и обогатит свою душу великой русской культурой так, как мы и мечтать с вами не можем! А ведь мальчишек этих будут миллионы! Скоро уже будут! И всего-то на всего надо – научить русскому языку! Всего-то пригласить в Болгарию русских учителей! А языки наши, повторяю, как два родных братика. Только у одного носик покурносее, а у другого губка оттопырена. А так – одна кровь!

Алабин улыбался, слушая этого человека. Он был прав, профессор Марин Дринов, и Петр Владимирович не сомневался, что когда уедет из Болгарии, а рано или поздно это случится, у него есть на кого оставить и Софию, и всю болгарскую культуру.

– А что, если мы с вами настоящую библиотеку создадим, Марин Степанович? – предложил Алабин. – Первую в Болгарии академическую Софийскую библиотеку?

– Превосходно, превосходно! – оживленно закивал тот.

– На все стороны света напишем: присылайте книги, господа хорошие, как раньше присылали оружие и медикаменты, продовольствие и одежду?

– Именно так мы и сделаем! – кивнул Дринов.

Уже скоро по инициативе двух просветителей было создано «Общество публичной библиотеки». Главной задачей общества стал сбор пожертвований в фонд будущей библиотеки. Это могли быть и книги, и деньги. Известие сразу ушло в Россию и быстро взбудоражило умы сочувствующих Болгарии русских и в Москве, и в Петербурге. Двадцатидвухлетний публицист Владимир Гиляровский попросил читателей газет, где работал, присылать на адрес редакций книги для последующей их отправки в Софию. Александр Александрович Пушкин, генерал, сын поэта, предоставил Софийской библиотеки часть книжных накоплений своего отца. Откликнулся на призыв и знаменитый русский врач Владимир Бехтерев. Он хорошо знал Алабина еще по Вятке. Бехтерев переслал в Болгарию сто томов книг. Дринов связался с Харьковом, и вот уже его старший коллега – профессор И.В. Платонов, тоже откликнулся на просьбу двух энтузиастов и подарил две тысячи томов, а также обратился ко всем своим знакомым ученым и педагогам и попросил их помочь Софии книгами из своих библиотек. Более других растрогал Алабина и Дринова бывший полицмейстер Софии А.К. Пауль, который написал: «Преподношу в дар болгарскому юношеству всю собственную библиотеку из 228 томов».

Сердце Алабина, до того изболевшееся о сыновьях, успокоилось. Василий и Андрей вернулись домой. В Самаре было все спокойно, его ждали. Но ждали с нетерпением. И в думе дожидались – там не хватало его организующего начала. И все же дом, родной милый дом! – как часто он возвращался к нему в мыслях! Какие теплые письма он получал оттуда! Все соскучились по страннику, особенно доченьки, и более других – Мария. Варвара Васильевна звала и звала. А он все работал и работал над «своей болгарской библиотекой», как он называл ее про себя. И никак не мог решиться подать в отставку, отписывая родным: «Варварушка, еще месяцок поработаю, так надо, потерпите, мои родные!» А сам видел, как уходили в Россию из Болгарии одна за другой русские части. Миссия русских освободителей на Балканах на этом этапе истории заканчивалась. Берлинский конгресс диктовал свои права. И рано или поздно, понимал Петр Алабин, его место должен будет занять человек этой земли, болгарин.

Одновременно с созданием библиотеки Петр Алабин приступил к составлению проекта, который назывался «Устав Софийской публичной библиотеки и бесплатной при ней читальни». Он был написан на двух языках – русском и болгарском, и определял правила пользования книгами, их хранения и продолжения создания фонда.

– Что скажете, если мы посвятим наши труды двум великим вашим землякам и нашим святым – Кириллу и Мефодию? – спросил в один из этих дней Алабин у своего помощника, когда, окруженные стопками книг, они пили чай.

– Софийская библиотека имени Кирилла и Мефодия? – улыбнулся тот. – Петр Владимирович, воистину хорошо! – Он живо кивнул. – Воистину!

– Я так подумал: если уж и называть в чью честь нашу с вами библиотеку, так в честь двух этих великих людей, так удивительно крепко спаявших наши народы бесценным славянским языком.

– Именно так, – кивнул Дринов, – языком Евангелия, языком литературы. Эта библиотека останется на века. Пока София будет стоять…

Они подошли к открытым окнам библиотеки. Была ночь. Осень вышла теплой. В темноте мелодично трещали сверчки. Где-то лилась песня.

– Я люблю этот город, – сказал Дринов своему начальнику, улыбаясь и глядя в темноту ночной улицы. – У меня есть мечта, сумасшедшая, конечно, но лучше не бывает. Истинным Богом клянусь…

– И что за мечта? – спросил Петр Владимирович.

– Помните, я вам однажды сказал, что мечтаю сделать Софию столицей Болгарии?

– Припоминаю.

– Еще до нашего знакомства, когда я работал в канцелярии у князя Черкасского, я ему не раз говорил об этом. Доказывал свою позицию и с географической точки зрения, и с экономической, и с культурной. Велико-Тырново, настрадавшееся за века, уходит в прошлое. Его сиятельство передали проект на рассмотрение вашему правительству, и что вы думаете? Очень возможно, что его одобрят. Очень возможно…

Алабин уже знал, что этот человек, не уступающий ему ни в энергии, ни в интеллекте, имеет куда больше права вершить судьбу своей земли. Пройдут недели, и он, русский чиновник, уедет отсюда на Волгу, домой, а Дринов и его товарищи будут писать судьбу своей молодой и красивой страны.