Читать книгу - "Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков"

Двенадцатого июня в окружном суде Нижнего Новгорода при закрытых дверях Петру Алабину выносят оправдательный приговор. Вернувшись в Самару, Алабин получает от общественности Самары икону Божьей Матери в доказательство того, что в его честности никто и никогда не сомневался. Весь этот день Петр Владимирович стоит на службе в Казанском соборе.

– Счастье-то какое, – дома говорит ему Варвара Васильевна. – Воистину избавление… Не стоит тебе, Петруша, более возвращаться туда, даже если и хочется. Если гордость велит вернуться. Хватит, навластвовался. Пожалей свое сердце. И нас пожалей. Мало нас осталось…

Он понимает: жена права. Слишком тяжела оказалась ноша. Почти непосильна. Он вышел больным из этой передряги, уставшим до смерти – и душой уставшим, и телом. И ночью он говорит себе, точно убеждая самого себя: «Да, хватит, пора отдыхать. Пора, пора…»

Жизнь уже намеревалась войти в прежнее русло. 24 ноября в Самарской женской гимназии губернатор Брянчанинов и председатель попечительского совета гимназии Алабин вручают девицам медали по итогам учебного года.

И в этот же день обер-прокурор уголовного кассационного департамента Сената А.Ф. Кони подает кассационный протест, в котором настаивает на пересмотре «дела Алабина», указывая на нарушение уголовного судопроизводства, и возобновлении над ним суда. Кони любил громкие дела, которые могли бы принести в его золотую копилку пару-тройку монет. Это он еще в 1878 году оправдал террористку Веру Засулич, стрелявшую в губернатора Санкт-Петербурга Ф.Ф. Трепова. Юрист, писатель и литературовед, он обладал красноречием Цицерона, но, увы, не его принципиальностью. Каким нужно быть умным, изворотливым и беспринципным, чтобы из действительного тайного советника царской власти, ее судебной опоры, превратиться в преподавателя советской юриспруденции? И стать не менее уважаемым у новой власти, чем у предыдущей! Просто надо быть умнее любой власти и смотреть на всех сверху вниз. И Анатолий Федорович, шагавший расчетливо, широко и с огоньком, это умел.

Сенат прислушивается к А.Ф. Кони, определяет отменить решение Московского суда и открыть новое дело уже в Казанской судебной палате.

Гостиная спала. Алабин смотрел в зеркало. Алая лента через грудь. Два ордена Святой Анны и два Святого Станислава. Медали. Среди них главная – севастопольская! Вот таким он предстанет послезавтра перед судом в Казани. Перед своим вторым и решающим судом. Предстанет гордым, убеленным сединой.

– Ты же офицер, русский офицер, – глухо проговорил он, не отпуская свой взгляд в зеркале. – И не такое терпел! И не таких! Неужто Кони страшнее турка? Ну же, возьми себя в руки, очнись же! Очнись!..

Но он-то знал, кто таков этот Кони! Вся Россия знала это! У такого человека, похожего на змея, невозможно было выиграть суд. Кони не просто много моложе и живее, изощреннее в искусстве юриспруденции – он гениален в своем роде! Он черное может представить белым, а белое черным. Он мог и дьявола оправдать, и настроить присяжных против небес обетованных! Кони вцепится в него мертвой хваткой и уже не отпустит. И тот крестьянин, царство ему небесное, умерший вроде бы от плохой муки, а на самом деле неизвестно отчего, станет его, Петра Алабина, и клеймом, и проклятием! Кони постарается убедить суд в своей правоте, и присяжные уже через час станут ненавидеть его, Алабина, «бездушного чиновника, которому нет дела до чужих жизней».

И никакие прежние заслуги уже не спасут.

Вот отчего так болело сейчас в груди, и боль не проходила, а только все сильнее и сильнее мучила его сердце, пронизала все внутри.