Читать книгу - "Спасая Амели - Кэти Гольке"

Только от Джейсона Янга не было весточки. И маловероятно, что она появится. И хотя бабушка пыталась успокоить Рейчел, девушка не могла говорить об американце – даже имени его не произносила, – настолько боялась за него. Она верила, что он никогда их не предаст, но за такую преданность ему придется дорого заплатить.

Весь вечер Рейчел и Амели не отходили от шкафа. Лия с бабушкой по очереди дежурили у занавешенных окон, ожидали затаив дыхание, не вернутся ли их мучители. Но никого не было.

Когда все в деревне затихло, Лия выскользнула на улицу – проверить свой дом. Вернулась она через час и только покачала головой: слишком больно было описывать то, что она там увидела. Бабушка и ее сжимала в объятиях, давая возможность выплакаться.

Когда часы пробили девять вечера, все четверо были уставшими до предела. Рейчел впихнула стеганое одеяло за фальшивую стену шкафа, даже не отваживаясь взбираться на чердак. Они с Амели свернулись калачиком и устроились как можно уютнее, хотя ни одна из них не могла лечь удобно в таком тесном пространстве.

Лия пошла к себе, бабушка – в свою комнату. Но как только все в доме затихло и прошел еще час, бабушка проскользнула в комнату Лии и села на кресло у внучкиной кровати.

– Не спишь?

Лия повернулась к ней.

– Разве можно заснуть? У меня такое чувство, будто я только и жду, что кто-то сейчас вломится в дверь. Рейчел подвергла нас ужасной опасности!

– Значит, мы в опасности, – негромко ответила старушка. – А когда мы не были в опасности, с тех пор как к власти пришли нацисты? – Она покачала головой. – Это чудо Господне, что вас не было дома, когда они приезжали – и это в первый же день, когда мы попытались вывезти Рейчел и Амели из деревни.

Лия открыла было рот, чтобы возразить, но бабушка дотронулась до руки внучки – нежное прикосновение, чтобы заставить ее замолчать.

– Рейчел и Амели спят в шкафу. Чего еще нам желать?

Лия вздохнула.

– Там для них безопаснее. Эсэсовцы в любой момент могут вернуться. Они часто так делают после рейдов: думают, что люди утратили бдительность.

– Ja, ja. Но ты же говорила, будто слышала их разговоры о том, что они отправляются в Мюнхен, что они уже и так опоздали, поскольку должны обеспечивать безопасность во время выступления герра Гитлера. Пока все это не закончится, эсэсовцы не вернутся. По-моему, мы могли бы разрешить Рейчел и Амели еще одну ночь провести в кроватях.

– Тебя не было на вокзале. Ты не видела, как нацисты крушили ящики. Амели могли убить… ее могли убить! – Лия отвернулась.

– Но ведь не убили же, – возразила бабушка. – Ты должна взять себя в руки.

Лия покачала головой, как будто сочла этот совет бесполезным.

– Рано или поздно они ее найдут, найдут их обеих. И что тогда будет с нами?

37

Джейсон провел языком по зубам. Нащупал обломанный кусок правого резца. Он не мог понять, где заканчивался его распухший бесформенный язык и начиналось горящее горло. Все в его голове превратилось в одну жалкую, опаленную путаницу.

Он попытался сесть на влажный пол тюремной камеры, но от боли, пронзившей ребра, у Джейсона перехватило дыхание – он тут же поморщился, и глаз вновь заныл, несмотря на то, что был полностью заплывшим. Джейсон мог себе представить, как он выглядит. Интересно, есть ли на его лице живое, без кровоподтеков место? Янг не сомневался, что его ребра сломаны, надеялся лишь на то, что легкое не пробито; дыхание у него стало свистящим. Если он когда-нибудь выберется из этой дыры, то отправится к докторам, чтобы те его подлатали.

Джейсон знал, что без еды он продержится довольно долго – ему и раньше приходилось голодать, когда заканчивались гонорары, но три дня без воды, постоянное яркое освещение в камере и каждый час – высокий звуковой сигнал по всем коридорам, чтобы заключенные не спали круглые сутки… Его разум больше не справлялся с этим. Еще никогда его не подвергали таким пыткам.

Но больше, чем физические муки, Джейсона убивало ожидание… осознание того, что придет охрана, осознание того, что Герхард Шлик, упивающийся победой с высокомерностью офицера СС, будет расхаживать вокруг стула, на котором будет сидеть Джейсон, допрашивать его снова и снова, приказывать своим мелким сошкам впечатывать стальные кулаки ему в лицо и тело, как будто расставляя знаки препинания после каждого вопроса, на который Джейсон отказался отвечать, а потом рывком поднимать его с пола и начинать все сначала.

Как только Янг выберется отсюда, он незамедлительно поведает миру о том, как нацисты допрашивают иностранных журналистов. Эта мысль очень беспокоила Джейсона. Эсэсовцы ведь должны предполагать, что молчать он не станет. Зачем они так рискуют? Или они сразу отошлют его в концлагерь Дахау? А может, его тело найдут в реке Изар?

Намного легче было бы сдаться, покончить со всем одним махом и признаться во всем. Но этого не случится. Это невозможно. Он никогда не расскажет эсэсовцам о том, о чем они хотят знать. Джейсон боялся одного: из-за его истощения и собачьего нюха нацистов может просочиться какая-то информация, он может обмолвиться, и это навредит ему, докажет его вину или приведет эсэсовцев к Рейчел и Амели.

«Господи Всевышний, – молился он, – не дай сему случиться! Спаси меня от меня самого. Спаси их. Помоги Рейчел найти выход…»

И как только его голова бессильно упала на грудь, охранник открыл дверь камеры и рывком поднял заключенного на ноги. Джейсон стиснул зубы – его челюсть неимоверно распухла. Для Герхарда Шлика начинался новый день.

* * *

В начале следующей недели курат Бауэр вернулся из Мюнхена послеобеденным поездом. Священник поспешил вверх по холму, к дому фрау Брайшнер, намереваясь встретиться с Лией после уроков хорового пения. Новости, которые он узнал, нельзя было сообщать при детях. Курат вообще не хотел бы приносить таких новостей.

Когда Лия вернулась в кухню бабушкиного дома, светомаскировочные шторы были уже плотно задернуты, а на столе горела лампа. Курат затаил дыхание, не зная, с какой из новостей начать.

– Курат Бауэр! Я полагала, что вы сегодня поехали в Мюнхен, – сказала Лия.

Ни курат, ни бабушка ничего не ответили.

Лия повесила пальто и шарфик на крюк у двери.

Курат встал, предложил Лии стул.

– Присаживайтесь, пожалуйста, фрау Гартман, – посоветовал он. – У меня для вас новости.

Бабушка налила чай и придвинула внучке чашку.

– Рассказывайте!

– Я узнал, что сегодня должны освободить герра Янга. Но методы допроса штурмбаннфюрера Шлика настолько… таковы, что нашему другу потребуется время на то, чтобы полностью восстановиться.

Курат намеревался предупредить, предостеречь женщин. Ему вовсе не хотелось, чтобы они испугались и перестали делать то, что уже делали… А возможно, они согласятся и на большее.