Читать книгу - "Дворянин Великого князя - Роберт Святополк-Мирский"

Над рекой Ипутью висел густой туман.

До восхода солнца оставалось не меньше часа, птицы еще не проснулись, и глухая тишина царила вокруг.

На большом плоском валуне у самой воды сидел человек. Он сидел здесь давно — дорогие, расшитые золотой нитью сапоги на высоких каблуках глубоко увязли в мокром песке; он не замечал промозглой утренней сырости — теплый мохнатый плащ бесполезно свисал за его спиной, покрывая влажный от росы камень; его обнаженная, коротко стриженная голова чуть склонилась, а большие таза, глубоко спрятанные под высоким лысеющим лбом, смотрели вперед напряженно и внимательно, будто силились разглядеть, что прячется там, за непроглядным туманом, за рекой Ипутью, за непроходимой пущей на том берегу и где-то еще дальше…

Он ощутил, что пальцы его ног закоченели от холода, и, с усилием вытащив глубоко увязшие сапоги, переменил позу. При этом рукав кафтана зацепил рукоять поясного ножа, нож легко выскользнул из ножен и упал в песок.

Он склонился, поднял нож и, вытирая полой лезвие, задумчиво наблюдал, как быстро исчезают, сглаживаясь в зыбучем песке, глубокие следы его сапог. Разве не так же бесследно забываются в этом мире наши деяния, когда мы уходим? Нет, не может быть!

Глубоко вонзая острое лезвие в мягкое жидкое песочное тесто, он написал

DUX TEODOR DE BELA[11]

Некоторое время он пристально вглядывался в эти слова. Песок, легко сомкнувшийся над широкими следами подошв, казалось, не мог справиться с тонкими глубокими линиями…

"Dux Teodor de Bela" — последний раз он подписался так три года назад. На обычных грамотах он писал просто по-русски — "Федор, князь Бельский", но государственные бумаги международного значения требуют торжественной латинской подписи. Это было посольство короля Польского и Великого князя Литовского Казимира IV к папе римскому Сиксту IV. После короля его подписали самые знатные и приближенные ко двору вельможи. Тогда он был одним из них… И тогда же совершил эту ошибку… Дьявол ухмыльнулся за его спиной и толкнул под локоть. Князь поставил свою подпись и, чуть помедлив, добавил роковые слова: "…брат королевский по крови".

Увидев это, тщеславный Михаил Олелькович немедленно добавил после своей подписи: "…брат королевский по телу".

В сущности, ничего особенного не было в этих чуточку хвастливых уточнениях. Действительно, Васса Ольшанская, мать князя Федора, и королева Сонка, мать короля Казимира, были родными сестрами, а Александр-Олелько Владимирович, отец Михаила и родной дядя по отцу Федора, был двоюродным братом короля. Таким образом, князь Федор Бельский был с королем в двойном родстве, но, считая родство по отцу более далеким и не заслуживающим внимания, отметил родство по матери. Ну, а князь Михаил похвастался родством по отцу. А не похвастаться он просто не мог — такой уж у него характер, Впрочем, король никогда бы не придал этим пышным подписям никакого значения, если бы не Семен…

Да, князь Семен Бельский, родной брат князя Федора, уже в который раз дерзко встал на его пути.

Его не пригласили подписать посольство — он младший брат, и вот он намекнул фавориту короля, что, дескать, не слишком ли много братьев завелось у его величества и не грозит ли это короне? А фаворит тотчас вспомнил, что однажды, хоть и давно, у литовских вельмож греческой веры уже возникало намерение возвести на престол Литовского княжества какого-нибудь достойного православного князя. Намекали тогда на Семена Олельковича, князя Киевского, старшего брата Михаилами, между прочим, Федор Бельский поддерживал эту идею. В то время ничего из этого не вышло, Семен Олелькович вскоре умер, а вот теперь из мужчин рода Олельковичей остался один Михаил, и смута может возникнуть снова. А ведь Федор Бельский и Михаил Олелькович двоюродные братья и неразлучные друзьям.