Читать книгу - "Плач к Небесам - Энн Райс"

Тихое время сиесты еще не подошло к концу, когда он добралсядо ворот и, никем не замеченный, поднялся по лестнице в свою маленькуюкомнатку, где почти ничего не изменилось. Глядя на несколько костюмов, которыекто-то так заботливо вынул из комода и сложил в дорожный сундук, чтобы он унесих с собой, Тонио ощутил почти осязаемое спокойствие этого места.

Черная туника была на месте. Сняв сюртук, он натянул тунику,поднял с пола красный кушак и повязал его. Тихо пройдя мимо погруженной вдремоту спальни, спустился вниз, к дверям студии Гвидо.

Гвидо не отдыхал.

Он оторвался от клавесина с тем же внезапным выражениемгнева на лице, с каким встречал всех, кто прерывал его во время работы. Нокогда увидел, что перед ним Тонио, он просто лишился дара речи.

— Могу ли я убедить маэстро дать мне еще одиншанс? — спросил Тонио.

Он ждал, сцепив руки за спиной.

Гвидо не отвечал. На лице его было написано такое угрожающеевыражение, что на какой-то миг Тонио испытал самые противоречивые чувства. Но вего сознании мелькнула мысль: именно этот человек должен быть его учителемздесь. Мысль о том, что он будет учиться у кого-то другого, была непереносима,а когда он подумал о том, как Гвидо входит в море, чтобы утопиться, топочувствовал на мгновение всю тяжесть невысказанного чувства, давившего егодвадцать восемь дней. Он постарался понять это сердцем. Он ждал.

Гвидо подозвал его жестом и стал лихорадочно рыться в нотах.

Тонио заметил на маленьком столике у клавесина стакан воды ивыпил его до дна.

Взглянув на ноты, увидел, что это кантата Скарлатти. Онабыла незнакома ему, но Скарлатти он знал.

Гвидо заиграл вступление; его волнение было заметно по тому,как запрыгали по клавишам его коротковатые пальцы. И тут вступил Тонио, вовремявзяв первую ноту.

Но его голос звучал так мощно, неестественно для него исовершенно неуправляемо, что лишь чрезвычайным усилием воли он заставил себяпродолжать движение вверх и вниз по пассажам, которые учитель вписал в тексткомпозитора, украсив и орнаментировав его.

Наконец ему стало казаться, что с голосом все в порядке; ончувствовал, что уже вполне справляется с ним, и, когда закончил, испыталстранное ощущение: ему показалось, что его унесло куда-то далеко-далеко ипрошло очень много времени.

Тут он понял, что Гвидо смотрит куда-то мимо его. Этомаэстро Кавалла вошел в открытую дверь, и теперь они с Гвидо смотрели друг надруга.

— Спой это еще раз для меня, — попросилкапельмейстер.

Тонио слегка пожал плечами. Он все еще не мог взглянутьпрямо в глаза этому человеку. Опустив глаза, он, медленно подняв правую руку,потрогал ткань своей черной туники, будто поправляя ее простой воротник. Емупочудилось, что воротник душит его, словно напоминая, что он стал теперь тем,кем никогда не был; и сразу вспомнились все те резкие обвинения, которыеобрушил на него этот человек.

Казалось, это было давным-давно, и все, что было тогдасказано, оказалось теперь неважным.

Он смотрел на большие руки маэстро, его пальцы, поросшиечерными волосами. Потом перевел взгляд на широкий черный кожаный ремень,опоясывавший его рясу. И без всякого усилия мог разглядеть под ней никоимобразом не искалеченную анатомию мужчины. Медленно подняв глаза, он увидел, чтолицо и горло маэстро покрыты синеватой щетиной.

Но наткнувшись наконец на взгляд маэстро Кавалла, Тониоудивился.

Капельмейстер смотрел на него мягко, с благоговейным страхоми ожиданием. И с тем же выражением смотрел на Тонио Гвидо. Оба не отрывали отнего глаз и ждали.

Тонио сделал глубокий вздох и запел. На этот раз он отличнослышал свой голос.

Он позволял звукам подниматься вверх, мысленно следуя заними без малейшей попытки их модулировать. Потом настал черед более простых ичувственных частей кантаты. Его голос обрел полет. И в какой-то не поддающийсяопределению миг во всей своей чистоте к нему вернулась радость.

Если бы сейчас у него были слезы, он мог бы заплакать и емубыло бы все равно, что он не один, что это увидят.

Его голос снова принадлежал ему.

* * *

Он закончил петь и посмотрел в окно на солнечный свет,пробивающийся сквозь листву. И тут же почувствовал, как страшная усталостьнавалилась на него. День был теплым. Издалека доносилась какофония разныхинструментов, на которых играли дети.

Рядом возникла тень. Почти неохотно повернувшись, Тониоглянул в лицо Гвидо.