Читать книгу - "Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - Александрa Давид-Неэль"

— Такое случается только в сказках или во сне, дружок, — возразила я. — Но если бы я могла сейчас уснуть, то предпочла бы скорее оказаться в полярных широтах.

Поучительная история, на которую намекал Ионгден, входила в цикл сказаний о Джампалянге. Вот о чем в ней говорится:

Некий человек заблудился ночью в горах в непогоду и попросил Джампалянга о помощи. Вскоре он заметил вдали слабый свет и, направившись к нему, увидел хижину. У двери стоял старик. Он пригласил путника войти, усадил его у большого очага и дал ему выпить водки. Разомлев от тепла, исходившего от огня, и спиртного, гость уснул. Наутро он очнулся у ворот Шусинсы, монастыря, где находится статуя Джампалянга «с головой из теста».

Я провела немало ночей под открытым небом в любую погоду во время своих долгих странствий по Центральной Азии и пеших переходов через Тибет. Положение, в котором мы оказались, было неприятным, но в нем не было для меня ничего особенного, и в конце концов я задремала, закутавшись в мокрый плащ и спрятав голову под капюшоном.

Когда рассвело, я убедилась, что Джампалянг не перенес меня ночью к воротам Пусатина, но погода улучшилась, и я с благодарностью восприняла это.

Я тотчас же поняла, что мы не дошли до долины, где находился маленький храм, куда я хотела попасть, но теперь незачем было туда стремиться. Бежавший вниз по ущелью поток должен был указать нам путь, так как, очевидно, впадал в реку, протекавшую по главной долине, и мы больше не рисковали заблудиться. Вода немного спала, и часть затопленной накануне земли оказалась на виду. Нам пришлось долго идти, но мы добрались до Пусатина благополучно, если не считать, что были невероятно грязными и голодными.

Обитатели Утайшаня видели семь самолетов, пролетавших над долиной в два ряда на довольно большом расстоянии друг от друга. Летчики не демонстрировали каких-либо враждебных намерений.

Следующей ночью на Утайшань обрушилась сильная метель. Проснувшись, я увидела во дворе пушистый белый ковер. Все вокруг по-зимнему преобразилось. Снег шел весь день; я с тревогой думала о том, что стало с дорогами, сомневаясь, что погонщики мулов согласятся двинуться в путь в такую погоду. Через день снова засияло солнце, снег в долине быстро растаял, и только вершины гор продолжали белеть.

Два дня спустя ко мне пришел китаец, вызвавшийся раздобыть мулов. Животные и носилки, заявил он, прибудут к моему порогу на следующее утро, в шесть часов. Он попросил меня собрать вещи, чтобы не медлить с отъездом.

В тот же день в Утайшане пошла молва о том, что японцы обстреляли машину, в которой находился английский посол; он был ранен, а возможно, и убит. Люди, распространявшие слухи, не знали точно, когда это случилось, но уверяли, что это истинная правда.

— Вот что должно положить конец войне, — сказала я Ионгдену. — Англия — не одна из тех жалких трусливых стран, которые можно безнаказанно оскорблять. Ее граждане, уязвленные в своем хорошо известном самолюбии, выступят против смельчаков, посмевших бросить им вызов. Британское правительство примет против них суровые меры; оно наверняка потребует, чтобы японцы ушли из Китая. Мы скоро вернемся в Пекин, а пока будем жить в Тайюане.

Я не питала никакой личной вражды к японцам, хотя из-за них мне пришлось провести бессонную ночь в Маньчжурии^[64]. Раз уж следовало отложить путешествие по Шаньси и Монголии, я хотела вернуться в Пекин, чтобы спокойно там работать.

Китаец сдержал свое слово и привел мулов и их погонщиков в условленный час. Мы по-дружески простились с ламами Пусатина, обращавшимися с нами чрезвычайно любезно и предупредительно в течение всего времени нашего пребывания в Утайшане, и не без сожаления покинули монастырь, где провели три беспокойных, но в целом удачных месяца.