Читать книгу - "Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова - Андрей Венков"

Среди чеченцев, как доносили лазутчики, распространилось уныние. Проклятый Баклан бил мичиковцев, потом ичкеринцев и ауховцев в Горной Чечне, весь скот угнал. Старики роптали, что молодежь утратила воинский дух, молодые не верили командирам. Уверенность, что Бакланов связан с нечистой силой, с одной стороны, служила чеченцем оправданием, с другой – лишала последней надежды. Как бороться с даджалом?

Седобородые старики долго думали, потом решили – надо звать известного джигита Гачибеева, у которого есть две серебряные медали от Шамиля. Гачибеев поможет.

В это время в Дагестане знаменитый джигит Хаджи-Мурат ночью ворвался в Темир-Хан-Шуру, чуть не захватил все начальство, но спутал строения и вместо дома командующего ворвался в госпиталь. По всему городу поднялась тревога, и аварцы, похватав в госпитале оловянную посуду (видно, приняли ее за серебряную), скрылись.

В апреле вроде оживились и чеченцы. 10-го перестрелку у Куринского укрепления устроили. Бакланов воспользовался и двух урядников за эту перестрелку к хорунжим представил – Федора Варламова, Качалинской станицы, и Федора Басова, Раздорской. В начале мая – снова перестрелка, когда солдаты лес на дрова переводили. За нее казак Григорий Фолимонов, Арчадинской станицы, чин урядника получил.

10 мая со стен укрепления заметили партию, идущую со стороны Амир-Аджи-Юрта. Бакланов решил, что чеченцы возвращаются из набега, взял три сотни и поскакал на перехват. За ним поспешно вышла рота пехоты и выкатили 2 орудия.

Проскакал Бакланов Исти-Су, и тут чеченская партия повернула и пошла прямо на него, а из леса в версте выдвинулась вторая партия.

Была уже такая история. Тогда Бакланова 7-я сотня спасла. Теперь только на пехоту надежда. Чеченские партии съехались и развернулись против баклановских сотен. И Бакланов своих в лаву рассыпал. Сказал коротко:

– Не стрелять. Только в пики.

Чеченцев раза в два, а то и в три больше. Но медлили они. С непонятной уверенностью ожидали, что даджал какое-то чудо опять совершит.

Чуда не произошло. Сработала система взаимопомощи. Из Кара-Су выскочили казаки 40-го полка. И своя, баклановская, артиллерия, как только увидела, что чеченцев достать можно, снялась с передков. Далеко гололобые, только ядром и достанешь. Стрельнули. Чеченцы, словно ждали, после первого же ядра кинулись наутек. В журнале полка № 40 отмечено, что 10 мая полторы сотни полка преследовали партию хищников на подошве Качкалыковского хребта.

По слухам, Гачибеев проклял местных ополченцев и с шайкой самых преданных хищников стал постоянно налетать на подконтрольный бакланову участок Кумыкской линии. Через несколько дней, 19-го, напали чеченцы на сотню 40-го донского полка, когда шла она из Амир-Аджи-Юрта на Кара-Су. Казаки не стали рисковать, спешились и стали отстреливаться. В журнале полка № 40 отмечено, что в этот день казаки отразили чеченскую партию, напавшую на фуражиров. На выстрелы прискакала подмога. Бакланов настиг чеченцев у Исти-Су и сильно потрепал хвост их шайки.

Весна близилась к концу, а смены полкам не намечалось. На западе, в Венгрии шла война. На Дону от бед просвету не видели. Неурожаи, болезни, жестокая зима, падеж скота подорвали хозяйство. 7 марта исполняющий обязанности наказного атамана граф Орлов-Денисов особым приказом «убеждал и просил» казаков собраться с силами и очистить жилища, заваленные трупами скота.

Четыре полка, которые готовили на смену в Грузию, решили отправить не весной, а осенью, чтоб молодые казаки помогли летом по хозяйству.

Некоторые, наоборот, рвались служить. 30 апреля наказной атаман Хомутов объявил в приказе, что Верхне-Новочеркасской станицы казак Григорий Стоцкий вошел по команде с просьбой о командировании его прежде очереди на Кавказ в полк № 20, а служащие в Грузии в полках № 31 и № 33 казаки Яков Непорожнев и Петр Черкесов просили оставить их дальше служить в полку Хрещатицкого № 37, который должен был прийти на смену полку № 33. «Похвальное усердие сих нижних чинов к службе делаю известным по Войску», писал Хомутов.

На самом деле казака Верхне-Новочеркасской станицы звали Гавриилом Стоцким, и он действительно был зачислен в полк 29 апреля 1849 года. Вслед за ним 3 июля прибыл в полк добровольцем казак Старочеркасской станицы Афиноген Попов.

Полк № 20 дослуживал на Линии четвертый год.

Налеты не прекращались. У линейных казаков чеченцы угнали три лошади. В ауле Баташ-Юрт – два вола. Мелочи, но раздражают. Из аула Ойсунгур увезли двух женщин. Ну, на этих женщинах карьера Гачибеева и закончилась. Убили его 26 мая, и серебряные медали не помогли. А пятерых хищников из его шайки переловили вместе с лошадьми. За отличия в этих делах произвели в урядники Родиона Зубахина, Екатерининской станицы, и Никифора Зуйкина, Нижне-Кундрюченской.

Но и это мало помогло. 19 июля напали чеченцы на линейцев, которые сено косили. Опять поскакал Бакланов отбивать.

По всей Линии такое же творилось. Неподалеку, в Воздвиженском, Донской № 39 полк стоял. Еще две сотни имел в Грозной, одну – во Владикавказе, а одну – на постах по всей Военно-Грузинской дороге. И у этого полка за 1849 год 15 боев и стычек с чеченцами. Как раз в описываемое время в ущелье Ханкала чеченцы во главе с Талгиком напали на транспорт мирных татар. Две сотни из Вознесенской поскакали отбивать и бросились на хищников «с жаркою ружейною перестрелкою». Бакланов, мы уверены, ударил бы в пики…

Нелегко приходилось и Бакланову. Просил он в Куринское прислать дивизион драгун, чтоб по чистому полю за пробравшимися на плоскость хищниками гонялись. Но драгуны сами впрок сено косили, так и не прибыли.

Потом донесли лазутчики, что у Гантемировских ворот Шамиль со всей своей конницей стоит. Бакланов спешно доложил по начальству. Но у высшего командования главная забота на 1849 год – осада аула Чох в Дагестане. Все лето там безрезультатно провозились. Одно утешение – Шамиль конницу в конце концов туда же увел.

Тянулось знойное лето. Из Новочеркасска приходили вести о скудных производствах. Произвели в есаулы Дмитрия Платонова, станицы Нижне-Кундрюченской, и в хорунжие – Федора Басова, станицы Раздорской. 30 августа приказом № 21 по Войску произвели в урядники двоих: Якова Коржова Митякинской станицы и Федора Смолякова Мелеховской. В других полках – у Ягодина, у Краснова – производили в урядники человек по десять. У Хрещатицкого в полку № 37 за один раз – сразу тринадцать.

В конце лета Козловский уехал в отпуск в Пятигорск и там неожиданно женился. Рассказывали, что познакомился он в Пятигорске с семейством помещика Вельяминова, в котором были три девицы на выданье. Старшей, улучив момент наедине, сказал: «Я в будущей подруге не ищу ни молодости, ни красоты, а ищу добрую душу; в вас всё я нашел». Когда она, придя в себя от такого предложения, согласилась, Козловский вынул все свои вставные зубы: «Фальши не люблю; берите, как есть».

Жил он с ней долго и счастливо, хотя супруга его вскоре беспросветно оглохла.

Позже, в 1850 году, вместо Фрейтага, взятого в действующую армию усмирять Венгрию, и Нестерова, заболевшего душевным недугом, начальство отправило в Грозную счастливого молодожена Козловского. Делился он со старыми товарищами: «Говорят, как, трудно управлять гражданскими делами. Не нахожу: принесут бумаги, ну и подпишешь. Вот, правда, одолевают дела азиатов. Ну, что ж! Придут, скажешь им: “Маршал (здравствуйте)”, потом пошутишь и скажешь: “Придите завтра”. Они и уйдут».