Читать книгу - "Ошибка императора. Война - Виталий Надыршин"

Моря и океаны… Кто бы что ни говорил о них, прежде всего надо сказать о Тихом океане. Если у вас, дорогой читатель, под боком, скажем, случайно окажется глобус или карта, убедитесь: Тихий океан занимает треть всей земной поверхности, и на его долю приходится половина водной массы, существующей на Земле. На огромном пространстве этого океана могла бы разместиться вся суша Земли: материки, острова, и ещё бы осталось свободное место.

Нет точных сведений о том, сколько в этом водном безбрежье из-за страшных ураганов потонуло кораблей и погребено в солёной океанской воде людских жизней; известно лишь, что очень и очень много…

Тогда почему Тихий?..

Тихим его в начале XVI века назвал португальский мореплаватель Фернан Магеллан. Когда он на каравелле «Тринидад» в сопровождение ещё двух парусных судов вошёл в неизвестное ранее безбрежное водное пространство, то был приятно удивлён: при попутном ветре стояли тихие спокойные дни и великолепные звёздные ночи. Вот тогда Магеллан и выбрал для этих вод (с записью в вахтенном журнале) название El Mare Pacifico, Тихое море. Правда, вскоре экспедиция попала в полосу штормов, но запись в журнале своё дело сделала: океан (как потом выяснилось) так и остался в дальнейшем Тихим…

Вот такой «тихий» океан и пересекал наш корабль «Аврора»…

Два не самых лёгких месяца перехода фрегата «Аврора» из порта Кальяо остались позади. И вот ближе к цели, словно в благодарность за мужество экипажа, установилась тихая погода, морская гладь заблестела солнечными искорками, вызывая в душе уставших моряков чувство благодушия и спокойствия.

Однако к морской глади моряки всегда относились как к чему-то тайному и неизведанному, понимая, что человек никогда не сможет до конца познать сию любезность морского царя. А потому моряки и даже убелённые сединами капитаны старались отблагодарить могущественного повелителя волн, бросая в воду монеты. Правда, это не всегда помогало: неожиданно налетал ураган, появлялись громадные волны, и они, словно щепку, подбрасывали корабль до небес и с шумом бросали его вниз… И тогда матросы гневно бурчали в адрес капитана: «Мало дал, пожадничал…»

На этот раз командир «Авроры», видимо, по-царски отблагодарил царя морского: какой уж день стояла прекрасная погода. До самого горизонта, насколько хватало взора, простиралась зеркальная океанская поверхность, и где-то там, далеко-далеко, у самого горизонта, смыкалась с небом.

Диск солнца медленно уходил на запад. Попутный ветер гнал фрегат «Аврора» на восток.

Необозримое пространство вокруг, полное отсутствие каких-либо целей в пределах видимости, негромкое завывание ветра в верхних реях мачт, отсутствие ряби и пены на гребнях волн – всё это создавало иллюзию отсутствия движения корабля. И только брызги да шипящий шум воды, разрезаемой форштевнем, указывали на то, что корабль не стоит, движется.

На шканцах у самого борта находились двое: помощник вахтенного офицера гардемарин Григорий Аниканов и судовой иеромонах Иона. Поодаль от них, рядом с тумбой судового магнитного компаса, стоял вахтенный офицер лейтенант князь Александр Максутов. У штурвала, безбожно зевая и переминаясь с ноги на ногу, – двое матросов-рулевых. Вахта подходила к концу.

Аниканов священнодействовал с секстантом^[77], определяя высоту солнечного диска над горизонтом. Иеромонах, облокотившись на планширь, с уважением следил за действиями гардемарина.

Священник был без скуфии^[78]. Его длинные спутанные волосы с проседью при слабом ветре, словно щупальца осьминога, игриво развевались на голове. Полы просторного чёрного сатинового подрясника, не совсем свежего, с обтрёпанными краями на ветру надувались пузырём, а густая борода, стоило Ионе повернуться, своим концом била его по плечу. Грубоватое лицо иеромонаха с глубокими морщинами в лучах уходящего светила выражало полное удовлетворение. Иона был ещё трезв.