Читать книгу - "Тайная история Владимира Набокова - Андреа Питцер"

Писать арестантам запрещалось (опасно было даже заикаться об этом), поэтому Солженицын заучивал свои произведения наизусть. Его феноменальная память поражала товарищей по заключению, один из которых потом рассказывал, как Солженицын сочинил – и запомнил – эпическую поэму вдвое длиннее Евгения Онегина. Заучивая двенадцать тысяч строк при помощи четок из высушенного хлебного мякиша, Александр определял порцию слов каждой бусине на общей ниточке, связывающей историю России и ее народа.

5

Если еще оставались эмигранты, уповавшие, что в своей следующей книге Владимир Набоков обратится к российской истории, то их ждало жестокое разочарование. В первом романе, который Набоков написал в 50-е годы, было как никогда мало русского.

В письме к Паскалю Ковичи из Viking Press Набоков резюмирует, что его новая книга – «о проблемах высоконравственного джентльмена средних лет, который очень безнравственно влюбляется в свою падчерицу, тринадцатилетнюю девочку». Эта краткая и неординарная аннотация не передает и сотой доли того, что получилось в итоге.

В книге под рабочим названием «Королевство у моря» он продемонстрирует абсолютно новый взгляд на растлителя малолетних. В новом романе Набоков сочинит саму Америку, какой она видится иностранцу, и рассмотрит категорию бессмертной любви с точки зрения педофила.

В источниках вдохновения не было недостатка. Тема, поднятая в 1939 году повестью «Волшебник», всплыла в переписке Набокова с Уилсоном, когда друзья обсуждали воспоминания одного украинца, которого погубила страсть к интимному общению с детьми. В газетах мелькали истории о девочках, которых похищали, насиловали и забирали путешествовать по Америке; на одну из таких статей Набоков прямо сослался в книге. Один преподаватель, которого Владимир знал по Стэнфорду, оказался одержим нимфетками. Кроме того, в поисках материала Набоков ездил в автобусах, подслушивая разговоры несовершеннолетних, собирал оригинальные фразы, которыми описывали различные части тела юные Митины друзья, и читал в учебниках о современных теориях сексуального развития девочек.

Набоков не хотел, чтобы книгу издавали под его именем, зная, что читатели, скорее всего, смешают рассказчика и автора. Вера соглашалась, добавляя, что от американцев этого следует ждать в первую очередь. Впрочем, ход читательской мысли несложно было предугадать, ибо Набоков охотно поощрял подобные предположения в двух англоязычных романах, которые уже увидели свет.

Писателя, которому роман «Под знаком незаконнорожденных» дался ценой «острого нервного истощения», чуть не подкосила борьба за нимфетку и ее тюремщика. В первые годы в Итаке Набоков был настолько озабочен творческими проблемами и опасениями, что развел огонь в оцинкованной бочке на заднем дворе дома и принялся бросать туда листы рукописи, пока не вмешалась Вера. Владимир неоднократно порывался уничтожить книгу, но всякий раз одумывался и возвращался к битве с материалом. В письме к Кэтрин Уайт, работавшей в редакции The New Yorker, он говорил, что роман дается ему нелегко, в постоянной борьбе с сомнениями. «Такого хитросплетения, – писал он, – еще не знала литература».

В своем законченном виде «Лолита» предлагает читателю познакомиться с Гумбертом Гумбертом, разведенным европейцем среднего возраста, сексуально неравнодушным к нимфеткам. В послевоенной Новой Англии Гумберту попадается на глаза Лолита, двенадцатилетняя девочка, которая вначале просто напоминает, а потом постепенно замещает собой его детскую любовь Аннабеллу Ли. Первопричина одержимости, Аннабелла, умерла от тифа в 1923 году, всего через четыре месяца после того, как оборвался их с Гумбертом летний роман.

Сраженный Лолитой, Гумберт Гумберт снимает комнату в доме ее матери Шарлотты, но тут выясняется, что девочка на все лето уезжает в далекий лагерь «Ку». Гумберт женится на матери, чтобы быть ближе к дочке, а через несколько недель Шарлотту сбивает машина, и Лолита оказывается полностью во власти отчима. Чтобы любопытные соседи не совали нос в его дела, Гумберт увозит падчерицу кататься по славной, ни о чем не подозревающей Америке, останавливаясь по пути в тех самых придорожных гостиницах и мотелях, которые Владимир и Вера отлично знали по собственным путешествиям.

В одной из гостиниц Гумберт подсыпает Лолите снотворного, планируя добраться до нее, пока она одурманена, но девочка вдруг просыпается, шокируя его своей развитостью. Проведя два года в роли сексуальной пленницы отчима, Лолита сбегает с таинственным поклонником, которого Гумберт потом выслеживает и убивает. Гумберт осознает, что разрушил детство Лолиты, а позднее приходит к пониманию, что любит ее такой, какая она есть, хотя она уже не нимфетка, – но это не удерживает его от попыток воссоединиться с ней и отомстить сопернику. Ожидая в камере решения суда, он поверяет бумаге историю своей любви, завещая опубликовать рукопись только после того, как его не станет.

Сделав короткий перерыв, чтобы сочинить стихотворение для рекламной кампании Burma-Shave (на плакаты оно так и не попало), Набоков вернулся к работе над «Лолитой» и закончил книгу в декабре 1953 года. Вера написала Кэтрин Уайт, поскольку Набоковы обещали, что The New Yorker увидит роман первым, но супруги понимали, что редактор вряд ли найдет книгу или хотя бы какую-то ее часть пригодной для публикации. Вера просила, чтобы Уайт никому не показывала рукопись или по крайней мере не говорила, кто ее автор.

Набоков считал «Лолиту» лучшей своей вещью на английском языке; теперь пришел черед Америки выставить ей оценку. Но учитывая подробные описания фантазий Гумберта и множество сцен, в которых они осуществлялись, Набоков не мог с уверенностью сказать даже, попадет ли когда-нибудь его шедевр в печать.

6

К тому времени, как Набоков дописал историю философствующего извращенца и растленной им девочки, Александр Солженицын успел выйти из лагеря. За годы заключения он перенес операцию по удалению раковой опухоли, принял участие в печально знаменитой Экибастузской забастовке в Казахстане и узнал, что жена Наталья с ним развелась. Теперь Александр вновь обратился к усвоенным еще в детстве христианским идеалам. За восемь лет лагерей он узнал о советской системе больше, чем за все предыдущие двадцать шесть.

В феврале 1953 года Солженицына отправили на «вечное» поселение в Казахстан. Обреченный доживать век в тысячах километрах от Москвы, он ехал на поезде вместе с другими заключенными, потом шел пешком и наконец на попутном грузовике добрался до захолустного городка Кок-Терек, куда прибыл за два дня до смерти Сталина.

В первую ночь ссыльным разрешили лечь во дворе отделения милиции. Солженицыну, однако, было не до сна. Разглядывая тени лошадей под навесом и слушая, как в теплом воздухе ревут ишаки, он не верил своему счастью. Он ходил и ходил по двору всю ночь, свободный под звездами.

7

Пока потенциальные издатели читали о ночных видениях Гумберта Гумберта («все вымаранное, изодранное, мертвое»), у Набокова уже полным ходом шел следующий роман. Оправившись от мук, в которых рождалась его нимфетка, Владимир сочинил более короткую и более простую историю, которая не должна была шокировать цензоров, и первые ее главы уже начал печатать The Ne w York e r.