Читать книгу - "История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке - Сергей Холодов"

Вот таким необычным способом пополнялись порой арсеналы преступных группировок. Правда, продолжался этот кладоис-кательский бум недолго: когда в центре Москвы почти не осталось старых зданий, поток интересных находок, в том числе и оружейных, резко пошел на спад.

А вот с армейских складов продолжали тащить все, что плохо лежало. На черном рынке в те годы можно было купить даже секретную продукцию российской оборонки, которая только должна была поступить на вооружение армии.

… 20 октября 1994 года владелец незаконно приобретенной армейской радиостанции, накурившись анаши, решил пошутить. Настроившись на частоту управления салютными установками, «шутник» передал команду «огонь», в результате чего произошел несанкционированный залп. К счастью, обошлось без трагических последствий. На этом, однако, «шутник» не успокоился. 9 мая 1995 года, в день 50-летия Победы, он задумал повторить свой трюк, но был задержан буквально за несколько минут до выхода в эфир.

Распутывая это необычное дело, летом 1995 года московские сыщики вышли на след преступной группировки, члены которой в течение длительного времени занимались подавлением служебных частот государственных организаций и коммерческих структур. Среди пострадавших оказались известные столичные банки и даже ГУВД Москвы. По делу тогда проходило в общей сложности 60 человек. А руководил ими 16-летний московский школьник по имени Максим. На его квартире оперативники обнаружили несколько фальшивых удостоверений сотрудников милиции, поддельные печати ряда государственных ведомств, в том числе Минюста, а также новейшие японские радиостанции и армейские средства связи.

Больше всего сыщиков удивил тот факт, что даже в Российской армии на тот момент такой техники еще не было — она только должна была поступить в войска в ближайшее время. Очевидно, у преступников были отличные связи с предприятиями-изготовителями. Их сотрудники за вознаграждение передавали злоумышленникам похищенные с заводов радиостанции.

Хулиганство в эфире к середине 1990-х годов приобрело такой размах, что в структуре МВД России пришлось создавать специальное подразделение — управление «Р». История этого управления уходит корнями еще в 1970-е годы. Во время подготовки и проведения Олимпийских игр в Москве значительно увеличилось количество радиостанций, или, как говорят профессионалы, резко возросла насыщенность радиоэфира. Для наведения порядка на милицейских частотах в структуре МВД СССР и была создана специальная рабочая группа. Впоследствии эта группа превратилась в отдел, а в середине 1990-х на его базе было создано управление.

Работы его сотрудникам хватало. Москва тогда была буквально напичкана всевозможными средствами радиосвязи. И не только армейскими. Основной поставщик радиотелефонов в те годы — завод в белорусском городе Молодечно. В 1990-е он выпускал вполне приличные и по качеству, и по цене радиотелефоны, которые пользовались огромной популярностью у представителей преступного мира. В те годы эту технику в Россию завозили в большом количестве, ведь «мобильники» тогда стоили безумно дорого, и радиотелефоны служили достойной альтернативой. В московских подпольных лабораториях умельцы настраивали белорусские радиотелефоны на служебные частоты МВД, ФСБ и даже президентской администрации, создавая тем самым серьезные проблемы вышеупомянутым службам. Причем, не только нашим. Как-то раз столичные сыщики изъяли из незаконного пользования новейшую установку связи, позволявшую в любое время дня и ночи позвонить, например, президенту США, находясь в любой точке земного шара.

А еще в начале 1990-х преступники развернули настоящую охоту за радиоактивными веществами, хранившимися на объектах Минатома. И хотя охрана подобного рода объектов даже в мутные 1990-е годы была поставлена весьма неплохо, единичные случаи воровства все-таки имели место. Причем, в роли похитителей выступали в основном сами работники Минатома низового звена — грузчики, водители, слесари и прочие пролетарии атомной промышленности. Некоторые из этих случаев стали достоянием гласности и предметом бурного обсуждения на страницах газет. Желтая пресса тут же принялась пугать обывателя мафиозными группировками, специализирующимися на «ядер-ной тематике». Дескать, не далек тот час, когда в руках российских бандитов окажется атомное оружие, и тогда всем нам мало не покажется.

Доморощенным любителям сенсаций бросились подпевать и заграничные коллеги. Западным политикам и СМИ только повод дай обвинить в чем-нибудь Россию, а тут такой шикарный предлог: атомная бомба в руках русской мафии! При ближайшем рассмотрении, однако, выяснялось, что все эти громкие и смачные вопли — не более чем пустышка, рассчитанная на дурачков.

В этой связи весьма поучительна история, приключившаяся летом 1994 года и получившая название «Мюнхенского дела». Тогда немецкая полиция обнаружила несколько килограммов плутония якобы российского происхождения. Шум по этому поводу поднялся нешуточный. Германские спецслужбы обвинили Россию в том, что охрана ядерных объектов у нас поставлена из рук вон плохо и что цивилизованному миру угрожает российская ядерная бесхозяйственность. В ответ российская сторона попросила немцев передать изъятый плутоний специалистам Минатома для его изучения. Плутоний, однако, России так никто и не передал. И это вполне объяснимо: немцы не дураки и прекрасно понимали, что российским специалистам не составило бы никакого труда определить нероссийское происхождение изъятого плутония. Вот немцы и умолкли…

Что же касается похищенных радиоактивных материалов, все они оказались непригодными для производства ядерного оружия. Да и сами хищения в течение нескольких лет удалось свести почти к нулю. Если в 1993 году в России было зафиксировано 27 случаев хищений радиоактивных веществ, то спустя два года — всего три. Даже в шальные 1990-е власть, озабоченная исключительно дележкой общенародной собственности, понимала, насколько важно обеспечивать должный уровень безопасности на предприятиях атомной промышленности. Неслучайно с 1993 по 1995 год численность внутренних войск по охране объектов мирного атома была увеличена на шесть тысяч человек, половина из которых служили по контракту.