Читать книгу - "Жена комиссара - Светлана Шахова"

кивнула, но Елизавета поспешила отказаться.

– Нет-нет, скоро обед.

– Вот как? Ну что ж, а я выпью чашечку, – сказала хозяйка.

Послышались суетливые шаги, будто кто-то поднимался по лестнице. Дверь беззвучно приоткрылась. В комнату просочилась худенькая немолодая японка в цветастом кимоно. Она сложила ладони, поклонилась, блеснув гладко зачёсанными, собранными в пучок волосами. Спросила что-то по-своему. Выслушав ответ, быстро удалилась.

– Откуда она взялась? Здесь разве ещё кто-то живёт? – полюбопытствовала Арина.

– Если хотите, можем спуститься, покажу вам кухню, – предложила Мария.

Елизавета тут же согласилась. Её разбирало любопытство, как устроен загадочный нулевой этаж, куда без позволения госпожи Такаямы не было хода. Взяв дочь за руку, она последовала за японкой.

Сразу за порогом в тупике коридора оказалась ещё одна дверь. Елизавета не видела её прежде – та всегда была закрыта и, сливаясь по цвету со стеной, не бросалась в глаза с дальнего конца коридора. Теперь же она была распахнута настежь.

– А вот и звонок, – сказала Мария, указывая на болтающийся над дверным косяком колокольчик.

Крутая лестница привела вниз. В воздухе витал терпко-острый запах неведомых специй. Успев многое повидать в Китае, Елизавета не ожидала, что её можно ещё чем-то удивить. Однако в ярко освещённом, выложенном кафелем помещении она на мгновение оцепенела, ослеплённая стальным блеском массивных электрических плит.

Работницы – одна в поварском колпаке, другая с чайным набором на подносе – поклонились. Мария что-то коротко бросила. Судя по всему, дала распоряжения, потому что повариха продолжила готовить, а помощница с подносом отправилась наверх.

– Как видите, здесь самое современное оборудование, – обратилась к гостям хозяйка.

– А где живут помощницы? – поинтересовалась Елизавета.

– Прислуга? Вон там, рядом с кладовыми, – Мария кивком указала на дальние двери.

Слово «прислуга» в который раз резануло слух. «У этих капиталистов всё, как у нас до революции. Впрочем, у китайцев не лучше, хоть они и называют себя коммунистами», – подумала Елизавета, раздосадовано.

Чтобы переключиться, она стала разглядывать подвесные ячейки с множеством разделочных досок, ножей, кухонных топориков и электрические приборы, смутно догадываясь, для чего они служат.

Потом подошла к худенькой поварихе, почти на голову ниже себя. Заглянула через плечо. Оказалось, та «колдует» над камбалой. Огромный нож мягко, словно в масло, врезался в круглую рыбину размером в полстолешницы и толщиной с бисквитный торт.

Разделав белое мясо, напоминающее куриное, мастерица ловкими пальцами обваляла куски в молотых травах с загадочным сладковато-горьким ароматом. Ровно уложила на противень, полила тёмным соусом и отправила вкусно пахнущую заготовку в духовку.

– Хотите попробовать? – предложила Мария.

Настенные часы показывали без четверти два. Елизавета всполошилась.

– Спасибо, некогда ждать. Скоро старшие дети вернутся из школы – они сегодня пошли первый раз.

– Понимаю. Тогда до встречи, – спокойно проговорила хозяйка. – И-и… Я надеюсь, вы не забудете о своём обещании? – добавила доверительным тоном.

– Нет-нет, – уверенно ответила Елизавета, взяла дочь за руку и спешно направилась к выходу.

Поднявшись к себе, она выглянула с балкона в надежде увидеть новоявленных учеников. Покараулила некоторое время. Заволновалась.

– Мама, я кушать хочу, – заканючила Арина. – Почему мы не остались у тёти Марии, не попробовали рыбку?

– У нас, доченька, свой обед готов. Пойдём, накормлю тебя, раз уж Надя с Колей задерживаются, – отозвалась Елизавета, стараясь не выдать беспокойства. – А насчёт рыбы – неизвестно, что она из себя представляет. Помнишь, как в поезде люди колбасой отравились? Во-о-от. Конечно, я не думаю, чтобы нас здесь стали травить специально, но мы такого никогда не пробовали. Вдруг животы разболятся, что тогда делать? – подала тарелку картошки с тушёнкой. – На-ка вот, поешь домашнего. И сытно, и надёжно. А к чаю я булочек напекла.

Арина молча принялась жевать. Когда же с обедом было покончено, по осоловелому взгляду Елизавета поняла: от переизбытка впечатлений дочери необходим дневной сон. Повела за собой. Та не сопротивлялась и, едва коснувшись головой подушки, засопела.

В ожидании старших Елизавета курсировала с балкона на балкон, выглядывала в окна; спускалась на внешнюю лестницу, сожалея, что из страха оставить Арину одну не может пройтись по улице.

Наконец во дворе послышались родные голоса, потом топот по лестнице, и сестра с братом шумно ввалились в прихожую. Коля плюхнул на пол две набитые платяные сумки. Опередив Елизавету, возбуждённо заговорил:

– Вот, мама, смотрите, сколько всего нам выдали! Вот это, я понимаю, школа! Новенькие учебники, тетради, ручки, карандаши, альбомы и ещё куча всякой всячины!

– А классы какие красивые! – подхватила Надя. – В общем, тут всё не как в Порт-Артуре.

– Мама, а чего вы плачете-то? – застыв столбом, спросил сын.

– Да ничего, деточки. Просто уже четыре… – заламывая сцепленные пальцы, еле проговорила Елизавета. – Я вся извелась… Ну, слава Богу, что живые вернулись. Бегите за стол.

– Не-е, я сейчас лопну, – протянул Коля.

– Нас в школе накормили. Надо уроки учить.

– Надьк, чего сразу уроки-то. Я вот гулять хотел…

– Коля, сыночек, не бубни. Разберёшь книжки, домашнюю работу выполнишь и можно будет во двор, – сказала Елизавета, привычно принимаясь за штопку.

Из головы не выходил недавний визит. Не терпелось рассказать обо всём мужу, но тот задерживался на службе.

Разговор состоялся лишь поздно вечером. Павел Семёнович слушал внимательно. Однако стоило зайти речи о «маленькой просьбе», перебил:

– Это совершенно невозможно, – сказал сдержанно, но твёрдо.

– Ну почему? – горячо зашептала Елизавета, стараясь не разбудить детей. – Мария просится всего лишь в магазин. Куда она денется?

– Лиза, какой бы приветливой и дружелюбной Такаяма ни казалась, помни: они с отцом наши враги, как и другие японцы, подлежащие репатриации. Для нас этот дом – просто вре́менное жильё, а для них – тюрьма, пусть и не строгого режима. Вообще, советую тебе больше туда не ходить и поменьше разговаривать, хотя понимаю, что на совместной территории сталкиваться придётся, это неизбежно.

Елизавета больше не противоречила, но, выслушивая внушения мужа, размышляла: «Мария показалась такой открытой. Любит музыку, поёт задушевные русские песни. Такая искренность не может быть поддельной… Или я ошибаюсь? Легко верю в добрые помыслы и ласковые речи?.. Да нет, зачем обо всех думать плохо? Везде находятся хорошие люди…»

– Вижу, ты всё поняла, – мягко проговорил муж. – Можно и ко сну.

Глава 48

Несколько дней Елизавета избегала встреч с Марией, мучаясь осознанием, что переоценила себя и так опрометчиво обнадёжила соседку. Чувство стыда, застрявшее в груди тошнотным комком, слегка оттеснялось насущными делами и приятными ожиданиями скорой поездки за покупками. Сыну нужны были новые брюки – он быстро вытянулся, и прежние едва прикрывали щиколотку. Арина просила книги и игрушки. Наде хотелось красивое платье на школьные праздники.