Читать книгу - "Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - Адам Туз"

При взгляде из XXI века еще более удивительным выглядит заметное отставание Германии от Великобритании. По оценкам Кларка, Великобритания не только опережала Германию в смысле дохода на душу населения; он полагал, что, несмотря на значительно меньшую численность населения островного государства, британская экономика была все же крупнее германской. Недавние вычисления привели к пересмотру этого вывода. Сейчас мы полагаем, что германская экономика в 1930-е гг. своими масштабами все же немного превосходила британскую. Однако утверждение о том, что доход на душу населения в Германии был существенно ниже, чем в Великобритании, остается в силе. Эту разницу явно нельзя приписать каким-либо качественным различиям в производительности между британской и германской промышленностью^[422]. Практически во всех областях промышленности германские и британские фирмы ни в чем не уступали друг другу. Отставание Германии объяснялось ее обширным и крайне неэффективным аграрным сектором, а также большим количеством мелких магазинов и мастерских в сфере услуг и ремесел. В 1930 г. производительность на душу населения в германском сельском хозяйстве составляла лишь половину от производительности в промышленности, в то время как в сельском хозяйстве по-прежнему было занято более 9 млн человек^[423].

Разумеется, простые немцы были незнакомы с новейшими статистическими подсчетами. Но цифры Кларка лишь подтверждали то, что всем и так подсказывал здравый смысл. В 1890-х и 1900-х гг. вильгельмовская Германия тешила себя мыслью о том, что она быстро догоняет Великобританию^[424]. Осознавать этот факт было приятно, но в то же время из него вытекало признание относительной отсталости Германии. После Первой мировой войны, гиперинфляции и принуждения страны к выплате обременительных репараций никто не сомневался в том, что германское экономическое развитие отброшено назад на десятилетия. Убеждение в этом было настолько твердым, что статистические данные, говорившие об обратном, общество встречало изъявлениями гнева и недоверия^[425]. Все считали, что британские рабочие живут лучше их немецких товарищей, и многие именно этим объясняли хроническую безработицу, наблюдавшуюся в 1920-е гг. в британской промышленности. Поразительное богатство британского среднего класса в межвоенный период не имело аналогов в Германии. Помимо этого, впечатление британской экономической мощи усиливалось из-за наличия у этой страны обширных колоний. Немцам казалось, что Великобритания и другие колониальные державы, а также Америка, держат в своих руках все мировые источники сырья^[426]. Хотя в Германии, естественно, существовали собственные корпоративные гиганты, именно транснациональные компании из лондонского Сити, нефтяные фирмы и каучуковые корпорации воплощали в себе зловещее глобальное влияние современного капитализма. С учетом нынешнего статуса Германии как одной из самых богатых и мощных экономических держав планеты такое глубоко укоренившееся чувство неполноценности выглядит труднообъяснимым. Но, не принимая его во внимание, невозможно понять, почему дискуссии в немецкой публичной сфере в межвоенный период были настолько пронизаны ощущением безысходной бедности страны. И именно на этом фоне следует рассматривать материальные чаяния Гитлера в отношении Volksgemeinschaft.

Для того чтобы изучить повседневную жизнь простых немцев, нам придется спуститься с абстрактных высот сравнительной национальной статистики. В 1930-х гг. часовой заработок большинства немцев исчислялся не в рейхсмарках и тем более не в долларах 1990 г. с поправкой на ППС, а в пфеннигах. Только самые высокооплачиваемые работники – такие как квалифицированные механики или наборщики, – зарабатывали больше одной рейхсмарки в час. На другом конце шкалы находились мужчины, работавшие на лесопилках и текстильных фабриках, – у них часовой заработок составлял всего 59 пфеннигов^[427]. Неквалифицированные женщины, работавшие в текстильной и пищевой промышленности, не могли рассчитывать больше чем на 42–45 пфеннигов в час. В 1936 г., когда в Германии не было безработных, 14,5 млн человек – 62 % всех германских налогоплательщиков— декларировали годовой доход, не превышавший 1500 рейхсмарок, что соответствует недельному заработку в 30 с небольшим рейхсмарок или часовому заработку примерно в 60 пфеннигов^[428]. Еще 21 %, или 5 млн рабочих и служащих, декларировали годовой доход в размере от 1500 до 2400 рейхсмарок (от 30 до 50 рейхсмарок в неделю). И лишь 17 % всех налогоплательщиков декларировали доход, превышавший 2400 рейхсмарок, или 50 рейхсмарок в неделю. Эта пирамида доходов четко делилась по классу и полу. Мужчины-пролетарии в 1936 г. в среднем принесли домой 1761 рейхсмарку, в то время как женщины из числа рабочего класса заработали всего по 952 рейхсмарки. Средний мужчина-служащий заработал 3000 рейхсмарок— почти вдвое больше, чем его коллеги женского пола. Переход от дохода индивидуума к общему доходу домохозяйств чреват ловушками. Однако приведенные выше цифры дают некоторое представление о возможном диапазоне доходов. Если общий доход домохозяйства, в котором и муж, и жена работали на заводе, заметно превышал 2700 рейхсмарок в год, то оно могло считать, что ему повезло. Напротив, в домохозяйстве служащих общий доход мог превышать 4000 рейхсмарок – такая цифра получается при сочетании среднего мужского заработка со вторым доходом, получаемым, например, незамужней дочерью.