Читать книгу - "Последний штурм — Севастополь - Сергей Ченнык"

Костромской полк с барабанным боем начал движение в атаку, сразу же попав под сильнейший артиллерийский огонь и выстрелы французских стрелков.

Обратим внимание, что Реад, не только совершал тактическую ошибку, отвергая удар линией полков дивизии, он совершал ее осознанно. Если еще можно подвергнуть сомнению решение корпусного командира об атаке Федюхиных высот, споря о том, была ли это его личная инициатива, или он выполнял волю главнокомандующего, облаченную в приказ, полученный им вероятнее всего в устной форме, то организация атаки 5-й дивизии — это тактический просчет, выразившийся в абсолютно нелогичной организации атаки применительно и к местности, и к обстановке, вина за который целиком и полностью ложится на плечи Реада: «…Генерал Реад приняв движение Костромского полка за атаку, вопреки своему указанию, целою бригадою приказал остановить Костромской полк, несмотря на объяснения представляемые генералом Вранкеном, что он, исполняя приказание Его Высокопревосходительства атаковать одним полком, атакует Костромским полком, а не Галицким, по причинам вышеизложенным. Генерал-адъютант Реад, не приняв во внимание доводов генерала Вранкена, приказал остановить Костромской полк и повести в атаку Галицкий».

Вот тут уж не до шуток. Это не просто ошибка Реада, это уже скорее похоже на элементарную безалаберность, основанную на банальном начальничьем самодурстве. Другого слова для определения его приказа о смене уже находившихся под огнем противника двух равноценных по боевым качествам полков просто не удается подобрать. Может это банальная военная неграмотность? Реад не мог понять, почему ему не удается взять эти проклятые высоты, тем более что противник каждый раз уступает и отходит, оставляя и склоны и укрепления на них и перед ними. Решив продолжить расшибать в лепешку собственную пехоту о французскую оборону, генерал «…не признал необходимым атаковать Федюхины высоты целою дивизией, а предпочел вводить войска в бой частями; Галицкому полку, занимавшему первую линию, приказано было начать атаку».

^{Строительство укреплений в Севастополе. Масло. 1871–1872 гг. Альбом «Эпизоды Севастопольской жизни 1854–1855 годов». Худ. И.М. Прянишников}

Сегодня можно представить, каково было состояние солдат и офицеров Галицкого егерского полка, большинство из которых впервые оказались под огнем, увидеть усеянные телами раненых и убитых Федюхины высоты и осознать, что теперь их очередь. Судя по всему, они не видели вершины, она была скрыта от них густым пороховым дымом, из которого вылетали десятки килограммов свинца и чугуна. И в этот-то момент, совсем не подходящий, полки начинают бессмысленные перестроения. Кажется, никому не было дела до того, что замедлился темп наступательного порыва русской пехоты, вынужденной под сильнейшим огнем, когда картечные и ружейные пули вздымали такую пыль, “…как экипаж едущий по дороге”, унося на небо то одну, то другую солдатскую душу.

Несмотря на сильный обстрел, Галицкий полк быстро (этим вообще отличались действия русской пехоты на Черной речке), хотя и суматошно, совершил перестроение для действий в первой линии и начал наступление, имея перед собой густую цепь стрелков, за ними батальон в линии ротных колонн и вторую линию батальонов, развернутых к атаке.

Полк невзирая на убийственный огонь вражеских стрелков, занимавших ложементы, перешел Черную речку и водопроводный канал, оттеснил первые неприятельские линии, но не мог удержаться, опрокинутый подоспевшими резервами…

^{Планка «Traktir» на французской медали за Крымскую войну. Именно так — «Сражение у Трактирного моста» — французы называют сражение на Чёрной речке.}

Противником Галицкого полка вновь стала бригада Фальи, вышедшая к этому времени на берег канала и оттуда ведшая огонь по подходившей русской пехоте. Зуавам и линейным пехотинцам пришлось снова повторить свои действия, и снова они оказались удачными. «Атаку возобновила новая масса стрелков, такая же мощная, как и предыдущая. Генерал Фальи, вынужденный снова отступить, вернулся на позицию за хребтом и повторил свой маневр с прежним успехом».

Страшный картечный и ружейный огонь встретил 5-ю дивизию, когда она в свою очередь стала подниматься на Федюхины горы. Огонь был так силен, что над войсками стоял как бы сплошной слой картечи и пуль. Князь Святополк-Мирский, к тому времени лежавший с пулей в груди у стенки предмостного укрепления, обратил внимание на существенно усилившийся обстрел русских войск. Один из выводивших его солдат сказал: «…видите — настоящий ад». Такая плотность огня неудивительна. На Черной, как и ранее на Альме, французы успешно реализовывали базовый тактический принцип поддержки артиллерией пехоты, заложенный еще во время наполеоновских войн и применявшийся почти до конца XIX столетия — артиллерия сильна лишь при массовом ее применении.

В отличие русской артиллерии, расчеты французских орудий чувствовали себя в относительной безопасности, по причине, не вошедшей еще в привычку русской легкой пехоты, — практики сосредотачивать свой огонь на батареях противника, поражая личный состав и ездовых лошадей. Французам удавалось с дистанции 600–700 шагов, как и в эпоху наполеоновских войн, «без помехи сметать пехоту картечью».

Ну и совсем детективная история, случившаяся на поле сражения: «Отступлению Галицкого полка стало причиною также и то, что неприятель три раза сыграл наш сигнал «все» и «отступление», а последний раз наоборот, т.е. «отступление», а потом «все», что это было играно неприятелем, можно было отличить только по тому, что сыграно было артистически; но на массу, привыкшую слепо исполнять по сигналам, это подействовало положительно, и полк отступил. Но для некоторых, не послушавших сигнала, это было гибельно: в числе прочих поручик Галицкого полка Чагадаев, бывший впереди при ротных колоннах, не исполнил по сигналу, сыгранному неприятелем, и был окружен восемью зуавами, у него было солдатское ружье, он положил четырех из окруживших его зуавов, но остальные четыре подняли его на штыки».

Странно знакомая ситуация. Аналогичный случай произошел, якобы, с английской пехотой на Альме. При том значении, которое действительно имели исполняемые сигналы для войск, можно предположить, что так оно и было. Но ведь каждый сигнал должен был дублироваться в соответствии с порядком подчиненности? Хотя вполне может быть, что противники во время Крымской войны использовали сигналы для введения неприятеля в заблуждение, особенно учитывая, что знание их имело большое значение при управлении войсками в боевой обстановке.

«Галицкий егерский полк… разбился о бригаду Фальи, поддержанную полками Клера. Новые подкрепления, присланные в распоряжение генерала Камю, и 8 батарей, расположившихся на Федюхиных высотах, громили вводившиеся в бой по частям полки нашей 5-й дивизии». К чему привели все эти перестроения под огнем в стиле «а ля гвардия Наполеона», можно судить по тому, что когда пришла пора (опять по приказу генерала Реада!) Костромскому полку идти в огонь, то к тому времени «…огромная потеря в офицерах и нижних чинах от неприятельского артиллерийского и штуцерного огня была столь велика», что атака полка «…не могла иметь и не имела успеха».