Читать книгу - "Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский"

«Все действия имеют последствия; последствия непредсказуемы, поэтому не предпринимай никаких действий».

Может быть, поэтому православно мудрая Россия до последнего момента старалась предотвратить эту войну. Тем более, что она (как всегда) к ней была не готова. Лишь в последние годы более или менее бойко восстанавливались, реорганизовывались ее вооруженные силы, но слабо в техническом и материальном отношении. Русские почти не имели тяжелой артиллерии, запаса винтовок, снабжение патронами было втрое меньше немецкого. Четкие же германцы уже в 1909 году были готовы сразиться, также как и австро-венгры.

В канун войны большая неразбериха в России создалась из-за мобилизации. 28 июля, после объявления Австрией войны Сербии, подготовили в Петербурге высочайшие указы для общей и частичной мобилизаций. Но 29-го издали указ лишь о частичной. Германский посол тут же ультимативно заявил: «Продолжение военных приготовлений Россией заставляет нас мобилизоваться, и тогда едва ли удастся избежать европейской войны».

Николай II попытался уладить дело, телеграфировав императору Вильгельму просьбу перенести конфликт на рассмотрение Гаагской конференции. Его немецкий кузен, будто не расслышав, лицемерно ответил: «Теперь вся тяжесть решения легла на твои плечи и ты несешь ответственность за войну и мир».

30 июля русский министр иностранных дел Сазонов вручил заявление германскому послу:

«Если Австрия, признав, что австро-сербский вопрос принял характер вопроса европейского, заявит готовность удалить из своего ультиматума пункты, посягающие на суверенные права Сербии, Россия обяжется прекратить свои военные приготовления».

Далее в уступчивости нельзя было идти, но и на это Берлин ответил отказом. Высшие российские сановники выслушали доклад Сазонова, настаивавшего на немедленной общей мобилизации, предопределявшей войну. Государь проговорил:

– Это значит обречь на смерть сотни тысяч русских людей! Как не остановиться перед таким решением…

Все тяжело молчали. С трудом произнося слова, император заключил:

– Нам ничего другого не остается, как ожидать нападения. Передайте начальнику Генерального штаба мое приказание об общей мобилизации.

В это время в Киеве – центре организации противоавстрийского фронта – начштаба Киевского округа был в отпуске на Кавказе, как и дежурный генерал. Деникин заменял дежурного, на его плечи обрушилась мобилизация и формирование трех штабов, всех учреждений Юго-Западного фронта!

Новое мобпредписание собирались вводить только в конце 1914 года, а старое не соответствовало начавшемуся развертыванию. Плана формирования и управления новой 8-й армии не было вовсе. Ее высших командиров телеграммно назначили из Петербурга, но громаду личного состава генерал Деникин в совершенном экспромте мастерил в начавшемся мобилизационном хаосе. Новое «Положение о полевом управлении войск» утвердили лишь 29 июля, но не имелось новых данных о правах и обязанностях, штатах должностных чинов войск, штабов и учреждений…

Кабинет Деникина осадили, круглые сутки тут добивались справок, выписок. Сотни недоуменных вопросов сыпались со всех сторон и требовали разъяснения Главного штаба. Но телеграф был перегружен, и Деникин решал по-своему.

Сделали списки личного состава по 8-й, а также по новой 3-й армиям, как появился петербургский фельдъегерь и доставил свеженькое «Положение». Оно с прежним не сходилось, вся предыдущая работа пошла прахом. Лихорадочно схватились за новую.

Первая мобилизационная неделя в Киеве стала кошмаром, и все же тут, по хватке Деникина, постарались, как и везде по войсковой России. Сосредоточили армии к установленным срокам.

Главнокомандующим Юго-Западным фронтом стал генерал Н. И. Иванов, который прославится в этой войне как полководец, двигавший к победе десятки корпусов. Но он не обладал талантом стратега, больше был хозяйственником и «отличился» до этого лишь подавлением Кронштадтского восстания. Славу Иванову обеспечит приданный ему начальником штаба 57-летний генерал Михаил Васильевич Алексеев. Он, прекрасный стратег, главный участник предварительной разработки плана войны на австрийском фронте, будет фактическим руководителем боевых частей.

Алексеев, точно как Деникин, был сыном выслужившегося из фельдфебелей офицера, к тому же участника Севастопольской обороны. Выпускник Московского пехотного юнкерского училища Алексеев в составе отряда генерала Скобелева на русско-турецкой войне дрался под Плевной, получив ранение. Был ординарцем легендарного полководца, впоследствии удостоился орденов за храбрость. Окончил Академию Генштаба первым в своем выпуске с Милютинской премией. Позже профессор Академии, он занимал должности в Главном штабе, в японскую войну– генерал-квартирмейстер. Перед Первой мировой являлся начштаба Киевского округа, потом командиром 13-го армейского корпуса.

Командующим 8-й армией Юго-Западного фронта назначили білетного генерала Алексея Алексеевича Брусилова. Генеральский сын, он окончил Пажеский корпус. Участвовал в русско-турецкой войне на Кавказе, где потом командовал 12-м армейским корпусом. Перед Первой мировой являлся помощником командующего войсками Варшавского военного округа. Сначала, получив 8-ю армию, Брусилов на таком крупном для него посту будет прислушиваться к своему начштаба генералу Ломановскому. Потом блестяще разовьет собственный военный гений.

Антон Иванович вошел в армию Брусилова генералом-квартирмейстером, с такой же должности загорелась на русско-японской войне звезда Алексеева. С большим облегчением Деникин сдал свои «мобдела» прибывшему из отпуска дежурному генералу, погрузился в развертывание и задачи 8-й армии Юго-Западного фронта.

* * *

Отечественная, Великая война, как ее называли русские, Первая мировая, как ее утвердили на Западе и в СССР, началась 1 августа 1914 года. «Отечественной» она стала в России, потому что, в отличие от японской, ее поддержал весь народ. Патриотически настроенную армию возглавил Верховным Главнокомандующим великий князь Николай Николаевич, дядя императора.

Политики же, как обычно, мудрили. Радикальные либералы долго спорили, пока газета кадетов «Речь» не вышла 4 августа, цитируя Высочайший манифест:

«В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри, да укрепится еще сильнее единение царя с народом». Эти знаменательные слова Высочайшего манифеста точно указывают основную задачу текущего момента».

Петербургские эсеры поругались с парижскими, ратовавшими за «участие революционной демократии в самозащите народа». Петербуржцы во главе с Керенским стали против «оборонческой политики», протестуя против войны. У социал-демократов ряд их экономистов оправдывал войну против Германии, за что выступил и патриарх анархистов Кропоткин. Лишь большевики сразу взяли курс на пораженчество.

Все эти «политпятнышки» не отразились на общем патриотическом подъеме России. Госдума единодушно откликнулась на призыв государя «стать дружно и само отверженно на защиту Русской земли». Ее национальны фракции, и поляки, и литовцы, и татары, и латыши, выразили в своей декларации «непоколебимое убеждение в том, что в тяжелый час испытания… все народы России объединенные единым чувством к родине, твердо веря правоту своего дела, по призыву своего государя готовь, стать на защиту родины, ее чести и достояния».