Читать книгу - "Рождение богов (Тутанкамон на Крите). Мессия - Дмитрий Мережковский"

Миновав семь открытых храмов, шествие подошло к восьмому, закрытому. Царь вошел в него один, и, пока молился внутри, все ожидали у врат; когда же вышел, поднялись по наружной лестнице на плоскую крышу верхнего храма: верхний стоял на крыше нижнего.

Здесь возвышался великий жертвенник Солнца в виде усеченной пирамиды из желтоватых, как сливки, нежных, как девичье тело, известняковых глыб, с двумя, по бокам, отлогими, без ступеней, всходами. На верху пирамиды, на высоком помосте, горел неугасимый жертвенник, и тускло рдел над ним, на алебастровом столбике, зеркально-гладкий, из бледного чама – сребро-золота, солнечный круг Атона – высшая точка всего исполинского зданья. Первый и последний луч солнца всегда отражался на нем.

Царь, царица, царевны и царевич-наследник – только те, в чьих жилах текла кровь Солнца, – взошли на верх пирамиды, а на помост неугасимого жертвенника – только царь.

Люди кишели внизу на семи дворах, вверху, на пилонах, лестницах, крышах обоих святилищ как бы возносилась живая гора людей, и высшая точка ее был один человек – царь.

– Славить иду лучи твои, живой Атон, единый вечный Бог! – возгласил он, протягивая руки к солнцу.

– Хвала тебе, живой Атон, небеса сотворивший и тайны небес! – ответил великий жрец Мерира, стоявший внизу, у подножия пирамиды. – Ты – в небесах, а на земле – твой сын возлюбленный, Ахенатон!

– Всем вам, роды пришедшие, роды грядущие, возвещаю путь жизни, – опять возгласил царь. – Богу Атону воздайте хвалу, Богу живому, и живы будете! Соберитесь и придите, все спасенные народы, обратитесь к Господу, все концы земли, ибо Атон есть Бог, и нет другого, кроме Него!

– Бог Атон есть Бог единый, и нет другого, кроме Него! – ответили несметные толпы внизу тысячеголосым гулом, подобным гулу волн морских.

Месяц зашел, звезды потухали. Ветер затих, облака рассеялись. Небо чуть-чуть посерело. Вдруг в этой утренней серости вспыхнул исполинский луч, пирамидоподобный, с основаньем на земле, с острием в зените, и затрепетали, заполыхали в нем опалово-белые трепеты, сполохи – Свет Зодиака, предтеча солнца.

Царь с супругой, дочерьми и наследником, сойдя с пирамидного жертвенника, вошли в стоявшую у восточной стороны его, узорчато расписанную и раззолоченную скинию.

Зазвучали флейты, зазвенели систры; послышалось тихое пенье, и медленное шествие жриц взошло по наружной лестнице на плоскую крышу храма, неся на плечах гроб. В гробу лежал закутанный в белый саван мертвец. Жрицы поставили гроб на темно-пурпурный ковер перед скинией.

Две плакальщицы стали, одна – в головах, другая – в ногах мертвеца, и запели, заплакали, перекликаясь, подобно двум богиням-сестрам, Изиде и Нефтиде, над гробом Озириса, брата своего. А остальные, голые, только с узким, пониже пупа, черным пояском и такою же повязкой стыда между ног, плясали исступленно-дикую, древнюю, колдовскую пляску Озириса-Баты, воскресшего бога, прорастающего колоса; стоя в ряд на одной ноге, подымали другую, все враз, опускали и опять подымали, всё выше и выше, так что, наконец, кончики ног вскидывались выше голов.

– Встань, встань, встань! О Солнце солнц, о Первенец из мертвых, встань! – повторяли, тоже все враз, под звоны систров и визги флейт. Это значило: «так же высоко, как вскинуты ноги, колос, расти, мертвый, вставай!»

А плакальщики плакали: