Читать книгу - "Главная тайна горлана-главаря. Книга 4. Сошедший сам - Эдуард Филатьев"

Первое чтение поэмы состоялось 20 сентября 1927 года на редакционном собрании журнала «Новый Леф». В.А.Катанян отметил, что это был…

«… первый лефовский вторник после летних каникул, после возвращения в Москву. Это было обычное лефовское сборище плюс А.В.Луначарский, плюс Л.Авербах и А.Фадеев. Человек тридцать».

Дав услышанному самую высочайшую оценку, Луначарский сказал, что это:

«Октябрьская революция, отлитая в бронзу. <…> Это великолепная фанфара в честь нашего праздника, где нет ни одной фальшивой ноты».

С наркомом не согласился писатель Александр Фадеев. Ему было тогда 26 лет, но он уже являлся одним из руководителей РАППа (Российской ассоциации пролетарских писателей). Поэма «Хорошо» была им основательно раскритикована. За её показушную помпезность, за излишнюю величавость и даже за фальшивость отдельных эпизодов, не подкреплённых никакими доказательствами.

Александр Михайлов:

«Возник спор. Подоплёка была в резких схватках между РАППом и ЛЕФом, в том, что О.Брик напечатал в "ЛЕФе" разносную рецензию на роман Фадеева "Разгром"».

Выходит, что, пока Маяковский разъезжал по Союзу и читал лекции, Осип Брик печатал в журнале «Леф» статьи со своими идеями. И тем самым накликал разлад между РАППом и Лефом. Рапповцы и в дальнейшем критиковали поэму Маяковского и (как пишет Бенгт Янгфельдт)…

«… использовали малейшую возможность для того, чтобы накинуться на него. Утверждалось, что Маяковский, на самом деле, далёк от понимания Октября, его содержания, его сущности; а то, что он написал – "дешёвая" юбилейная эпика».

Но Маяковский продолжал читать свою поэму и печатать отрывки из неё в газетах и журналах.

Наталья Брюханенко:

«Я была на чтении в "Комсомольской правде" и в Политехническом музее, и всюду успех был огромный».

Примерно в это же время Маяковский пришёл домой к Луначарскому по какому-то делу. Наталья Розенель вспоминала:

«Маяковский только недавно вернулся из своих странствий по югу России. Он был в ярко-синем пиджаке и серых брюках, этот костюм очень шёл к его бронзовому, овеянному морским ветром лицу».

У Луначарского в гостях была народная артистка Варвара Осиповна Массалитинова. По её просьбе Маяковский стал читать свои стихи – «читал много и охотно».

Наталья Розенель:

«Массалитинова просто захлёбывалась от восторга:

– Владимир Владимирович, вы должны написать для меня гениальную роль! Я уж постараюсь не ударить лицом в грязь! Вот спросите Анатолия Васильевича, – я вас не подведу. Дайте слово, что напишете!

– Я бы написал для Варвары Осиповны и не одну роль. Но разве АКи меня поставят? (Академические театры – сокращённо АКи.) Как вы думаете, Анатолий Васильевич?

– А вы напишите, там видно будет, – отвечал Луначарский.

– А не поставит Малый театр, я где угодно буду играть пьесу Маяковского! Хоть на площади! Вот в пику дирекции, если она откажет, будем играть вашу пьесу на Театральной площади! Публика из театров перейдёт на площадь. У нас будет триумф – вот увидите! – горячилась Массалитинова…

– Я покорена, я очарована! – говорила мне на следующий день Массалитинова. – Ты же знаешь, я встречалась с Бальмонтом, Брюсовым, Белым, Есениным, но только о Маяковском я могу смело сказать – великий поэт. Вот брюзжат, что "Юбилейное" – мальчишеская выходка, а ведь он вправе так разговаривать с Пушкиным!»

Вскоре рецензии на новую поэму появились и в периферийной прессе. Выходившая в Ростове-на-Дону газета «Советский юг» чуть позднее довольно чувствительно ударила по Маяковскому. Об этом – Александр Михайлов:

«Рецензия называлась "Картонная поэма". Название в полной мере отражает резко отрицательную оценку поэмы. Срок жизни этому произведению критик отводил один-два месяца…

Неискренность, фальшь, душевная пустота – вот оценки, которые давали Маяковскому в связи с поэмой "Хорошо!"».

Со статьёй «Картонная поэма» Владимир Владимирович встретится, когда посетит Ростов-на-Дону.

А поэту-конструктивисту Илье Сельвинскому в тот момент наконец-то повезло – его поэма «Улялаевщина» была напечатана в журнале «Красная новь». Правда, ходили слухи, что к этому делу приложили руку его соратники по ЛЦК (Литературному центру конструктивистов), подпоившие редактора журнала Александра Воронского, и тот дал своё согласие на публикацию. Но поэма вышла! И встретили её с восторгом. Многие повторяли строки:

«Поэзия – это слова, но такие,

где время дымится из самых пор.

Так дай же в стихи ворваться стихии

всем эстетам наперекор!»

Нередко Маяковский выступал вместе с поэтами-конструктивистами, и однажды (по словам Натальи Брюханенко):

«Однажды, сейчас же после Сельвинского, выступила Вера Инбер. Маяковский, махнув рукой, сказал:

– Ну, это одного поля ягодица».

А роман Маяковского и Наташи Брюханенко продолжался. Все ждали скорой свадьбы.

Брюханенко потом признавалась:

«Я не могу представить себе точно, почему ко мне так относился Маяковский. Ведь не только же за мою внешность. Настоящего серьёзного романа у нас с ним не было, о близкой дружбе между нами тогда смешно было говорить.

Тридцатитрёхлетний Маяковский казался мне очень взрослым, если не старым».

А Лили Брик вновь увлеклась кинематографом.

Аркадий Ваксберг: