Читать книгу - "История любви в истории Франции. Том 8. Наполеон и Мария-Луиза - Ги Бретон"

Есть поступки, о которых лучше молчать…

Г-н Дебордас-Вальмор

19 июля 1821 года, часов в десять утра, Мария-Луиза, закрывшись в своей комнате, гляделась в зеркало с растерянным выражением лица. Ночью ее всю искусали комары, и теперь лицо ее походило на огромную клубнику.

Она поставила на лицо компрессы и решила, что весь день просидит в комнате. В одиннадцать часов она от безделья велела принести «Газетт дю Пьемонт» и ознакомилась с напечатанными там новостями. Одна из этих новостей заставила ее побледнеть. Внизу одной из полос было помещено набранное мелким шрифтом сообщение о кончине генерала Бонапарта.

Укусы комаров и смерть мужа – для одного дня это было слишком!

Бедная Мария-Луиза захотела поделиться с кем-нибудь своими горестями. И она написала своей подруге мадам де Гренвиль одно из самых необычных частных писем:

«В настоящее время я нахожусь в большой растерянности: “Газеттдю Пьемонт” с такой уверенностью объявила о смерти императора Наполеона, что у меня нет никаких оснований сомневаться в этом. Признаюсь, что я была чрезвычайно огорчена. И хотя у меня никогда не было к нему никакого особо теплого чувства, я не могу забыть того, что он является отцом моего сына и что он совсем не плохо относился ко мне, как все считают, а, наоборот, проявлял ко мне всяческое уважение, а это – единственное, чего можно желать в браке, заключенном по политическим расчетам. Поэтому я была очень расстроена, хотя вроде бы мне следовало бы почувствовать облегчение оттого, что он закончил свою несчастную жизнь по-христиански. И все же я пожелала бы ему еще долгих лет счастливой жизни – лишь бы она протекала вдали от меня».

Написав эти строки, Мария-Луиза вдруг подумала о том, что траур, который ей придется носить, будет очень кстати, ибо он поможет ей скрыть распухшее лицо. И она со спокойным цинизмом призналась подруге:

«Здесь очень много комаров. Они меня так искусали, что я стала похожа на чучело, и я рада тому, что могу не показываться на людях…»

Поскольку Мария-Луиза была оптимисткой и всегда находила хорошую сторону всех событий…

На следующий день герцогиня Пармская получила официальное извещение о смерти Наполеона в письме барона Венсана, посла Австрии в Париже. Она сразу же решила, что герцогский двор будет носить траур в течение трех месяцев, и начала вместе с Нойпергом писать некролог для публикации в прессе. С первых же строк перед ними встала проблема: как называть усопшего? Наполеоном? Это значило бы признать то, что он был монархом. Бонапартом? Это напомнило бы о революционных армиях. Императором? Об этом не могло быть и речи. Это значило бы согласиться с тем, что он им был. Как же в таком случае?

Решение нашел Нойперг. С особым удовольствием он написал: «Вследствие кончины Светлейшего супруга нашей августейшей монархини…»

«Светлейший супруг» – это означало «принц-консорт»…

Тот, кто заставлял дрожать королей, должен был от этого перевернуться в гробу.

30 июля Мария-Луиза присутствовала на церковной службе, накрытая огромной вуалью, главным предназначением которой было скрыть ее беременность. После чего она заказала тысячу месс в Парме и столько же в Вене, отдав строжайший приказ не произносить в молитвах имени покойного.