Читать книгу - "Московское царство и Запад. Исторические очерки - Сергей Каштанов"

Интерпретация М. В. Колгановым собственности не выходит за рамки старой юридической доктрины, представители которой видели в собственности сумму прав пользования, владения и отчуждения. Эти же три «элемента» выдвигает и М. В. Колганов^[613], энергично подчеркивающий только разницу между пользованием и «правом пользования», владением и «правом владения», собственностью и «правом собственности»^[614]. Еще А. В. Венедиктов писал: «Отдельные правомочия собственника: право владения, пользования и распоряжения вещью – ни порознь, ни в своей совокупности… не выражают собой ни всего объема права собственности, ни существа права собственности. Что право собственности не исчерпывается тремя указанными правомочиями собственника, давно признано и буржуазной наукой гражданского права»^[615]. Но под свою схему М. В. Колганов пытался подвести не юридические, а политэкономические основания: «Предметом пользования и владения являются продукты природы в их готовом виде – потребительные стоимости; предметом полной собственности – труд, затраченный на производство продукта, а в конечном итоге – меновая стоимость. Продавая свой товар, собственник отчуждает его потребительную стоимость другим лицам. Он не отчуждает только его стоимость, которая возмещается ему при купле-продаже, в виде определенной суммы денег»^[616]. «Верно, что кроме пользования и владения продуктами природы, которые не являются чьей-либо собственностью, в любом современном обществе имеет место широкое распространение благодаря развитию кредита, найма, ссуды, аренды пользование и владение^[617]продуктами труда, являющимися собственностью других лиц (физических или юридических). Но это особые виды пользования и владения. Во всех этих случаях собственность как бы разлагается на свои составные элементы: пользуются и владеют вещами одни лица, а собственность на них принадлежит другим лицам. Поскольку в таких сделках, как ссуда, аренда, кредит, стоимость не возмещается, собственность также не отчуждается. Она сохраняется за одним и тем же лицом. Эти сделки только лишний раз показывают, что объектом собственности является не потребительная, а меновая стоимость товаров, а в конечном итоге труд, затраченный на их производство»^[618].

К. Маркс в I томе «Капитала» (1867 г.) писал о двойственном характере труда, заключенного в товаре, различая конкретный труд, создающий потребительные стоимости, и абстрактный труд, создающий меновую стоимость^[619]. «Товарные тела» как потребительные стоимости «представляют собой соединение двух элементов – вещества природы и труда»^[620]. Маркс выделяет три случая, когда «вещь может быть потребительной стоимостью и не быть стоимостью» (т. е. меновой стоимостью): 1) если «ее полезность для человека не опосредствована трудом. Таковы: воздух, девственные земли, естественные луга, дикорастущий лес и т. д.»; 2) если продукт создан только для нужд самого производителя или для отчуждения не посредством обмена; 3) если созданная вещь бесполезна^[621].

Рассмотрим первый случай. Указанные Марксом полезные для человека предметы природы, к которым не приложен человеческий труд, – это первозданные условия существования человека, не ставшие условиями производства. Обрабатываемую землю, используемые леса и другие предметы природы, вошедшие в сферу производства, Маркс сюда не относит. Тем более нельзя считать «чистыми» потребительными стоимостями готовые продукты природы вообще. Во-первых, для их добывания необходим определенный конкретный труд. Во-вторых, поскольку на процесс добывания уходит определенное количество труда, этот труд как абстрактный способен порождать и меновую стоимость готовых продуктов природы, которые могут отчуждаться посредством обмена (грибы, ягоды, травы, алмазы и т. п.). Мысль М. В. Колганова о том, что «продукты природы в их готовом виде» суть чистые потребительные стоимости, требует исключения из числа продуктов природы всего того, к чему прикладывается человеческий труд, т. е. прежде всего обрабатываемой земли, этого главного, по М.В. Колганову, объекта «владения» во всех «докапиталистических формациях», и многих объектов «пользования», оказывающихся в двойственном положении – в качестве чистых потребительных стоимостей при натуральном потреблении и в качестве стоимостей при обмене. Следовательно, связывание типов присвоения только со способом возникновения объектов присвоения, к тому же условно понятым (продукты «природы» и продукты «труда»), ведет к неразрешимым противоречиям, ибо одни и те же по происхождению вещи на практике выступают в различных функциях в зависимости от того, в сфере каких производственных отношений они находятся.

Это вынужден признать и сам М.В. Колганов, говоря о пользовании и владении «продуктами труда» «благодаря развитию кредита, найма, ссуды, аренды». Тут он отходит от своего условного критерия происхождения объекта присвоения (уже не имеет значения, продукт ли это «природы» или продукт «труда»). Вместо него выдвигается противопоставление потребительной и меновой стоимостей как таковых. Лица, получившие во владение или пользование «продукты труда, являющиеся собственностью других лиц», присваивают, согласно мнению М. В. Колганова, только потребительные стоимости, собственнику же этих объектов принадлежит их меновая стоимость. В таких случаях «собственность… не отчуждается», поскольку «стоимость не возмещается». Иными словами, присвоение вещей в качестве потребительных стоимостей есть владение, а присвоение тех же вещей в качестве меновой стоимости – собственность. При всей видимости экономического подхода подобный взгляд остается чисто юридическим: вся разница между собственностью и владением сводится к праву отчуждения вещи как товара, причина же того, почему одно лицо имеет это право, а другое – нет, отождествляется с самим правом собственности, фактически – с правом отчуждения. В результате получается замкнутый круг^[622].