Читать книгу - "Символы славянского язычества - Наталья Велецкая"

Если учесть, что зерно и скот — источник благосостояния, становится понятным положение жабы как символа богатства в свите арийского пантеона. У славян следов прямого почитания лягушек проследить не удается, но косвенное и преломленное отражение эти древнеиндоевропейские представления нашли в великорусском поверье о том, что лягушки были когда-то, в незапамятные времена, людьми. Из всего этого становится ясной сущность похорон лягушек в засуху. Будучи знаком посланника в божественный Космос, они представляют собой аналог зарываемого в землю домашнего животного ради избавления от проливных дождей и наводнений у южных славян.

Что касается вешания на деревьях убитых ужей, то этот рудимент ритуала отправления посланника, хотя и принципиально аналогичный похоронам лягушек, содержит в себе более сложный синтез трансформированных наслоений и смещения понятий. То, что уж — символическая замена посланника человека, ясно из сопоставления с другими формами отправления вестника с просьбой ниспослать плодотворный дождь (или избавить от излишков воды). Соединение его с образом предка исходит из древнейших представлений о змее — мифическом предке-покровителе, наделяемом качествами культурного героя и регулятора небесных стихий на пользу людям; рудименты этих представлений прослеживаются в фольклорной традиции южных славян. Направленность действа в обожествленный Космос здесь ясно выражена деревом как основным элементом обрядности — оно выступает как символ мирового древа, соединяющего землю с небесами.

Югославянская фольклорная традиция сохранила архаические представления, из которых явствует связь змея с космическим «тем светом», с миром предков. Он предстает в облике крылатых антропоморфных существ, извергающих огонь, могущих превращаться в человека. Из сверхъестественных качеств его в данном случае важно выделить бессмертие, невидимость, золотые крылья. Из мест обитания: пребывание на «змеиной звезде» (ср. польское наименование его — planetnik), а на Земле — высокогорные леса, горы, пещеры, водоемы. В локальных вариантах Северо-Восточной Сербии змей принадлежит к кругу чистых сил, приближенных к богам и святым. Змея представляют добрым демоническим существом, вместе со святыми Ильей и Георгием побеждающим злых демонов. При этом особенно обращает на себя внимание мотив изгнания дракона, а также и нейтрализации губительных последствий их вредоносных действий: рассеивания градовых туч над хлебными полями.

Согласно славяно-балканской фольклорной традиции, змей обладает способностью подобно предкам обращать небесные стихии и земные водоемы на пользу людям. И основная функция змея как мифического предка заключается в защите покровительствуемой общины от стихийных бедствий, охране посевов и ниспослании на них животворящей влаги. Кроме того, змей выступает и как хранитель постоянного воспроизводства здорового, крепкого и чистого духом, нравственно устойчивого потомства.

В противоречии с этим образом змея, наделенного качествами культурного героя, находится южнославянский ритуал изгнания, убийства змея. Ритуал этот трудно интерпретировать полностью, но, по-видимому, сложение его — позднее явление, возникающее в процессе деградации ритуала медиации в целом и образа змея в частности. Так, в поздних фиксациях в устно-поэтической сербской традиции (50-е годы XX в.) фигурирует поверье: змей, живущий на горе Лесковик, распоряжается дождем. Для ликвидации катастрофической засухи следует развести громадный костер, чтобы убрать оттуда змея. Ритуальное изгнание змея предпринимается при жесточайшей засухе, когда действия с додолой — поперудой — Германом оказываются безрезультатными.

Известны разные варианты этого действа. Болгарское «гонене змей» включает в себя: возжигание ритуального огня, изображение изгнания змея из возможных мест его пребывания группой мужчин, вооруженных ритуальным оружием, причем в ритуальном молчании. Обращает на себя внимание мотив убийства змея возле дерева, вершина которого упирается в небо, юнаком, спасающим тем самым хлеба девяти селам. Этот мотив болгарской песни, включающий образ мирового дерева и сакральное число 9, перекликается с полесским обычаем вешать убитого в засуху ужа на дерево, но само явление предстает в песне в гораздо более архаическом виде. Не менее архаической представляется в основе своей и сербская форма убийства змея, когда для этой цели происходит избрание «царя», вооруженного огнестрельным оружием, возглавляющего ватагу парней с холодным оружием. Мотив царя вызывает ассоциации с мотивом древнеиндийских ритуальных текстов: «Царь… убивая своего ритуального противника, вызывает плодородие (в частности, дождь) и этим обеспечивает процветание страны».