Читать книгу - "Исповедь сталинского поколения - Луиза Гагут"

В редакцию журнала «Журналист». 03.12.90 г. «В 11-м номере журнала за этот год опубликовано „Открытое письмо Ивану Тимофеевичу Шеховцову, его жене Лиле и сыну Саше“. Автор — житель города Ялты Григорий Игнатенко. Этому письму предпослан редакционный заголовок „Шеховцов против Шеховцовых“.

Дважды судимый гражданин порочит публично мои честь и достоинство следователя и прокурора с тридцатилетним стажем работы. Оскорбительным для себя считаю обращение этого набивающегося в друзья моей семьи человека: „Дорогие друзья моей молодости!“ Гр-н Игнатенко никогда не был и не мог быть в этом качестве. С бесцеремонностью потерявшего стыд и совесть человека он обнародует придуманные им же касающиеся моей семьи и не подлежащие оглашению факты. Например, он придумал и сообщил читателям, что первым словом моего сына было „папа“, а не „мама“ — „как у большинства детей“.

На правах придуманного „друга“ гр-н Игнатенко обращается ко мне по имени, призывает „одуматься“, „опомниться“, „не лукавить“, „публично извиниться перед теми, кого обидел“. Он оскорбляет меня, заявляя, что я трус, предавший своего брата и „миллионы других людей, больших и маленьких“. Редакция „Журналиста“ солидаризуется с этим кощунственным заявлением, что подтверждается редакционным заголовком „Шеховцов против Шеховцовых“.

Обращаясь ко мне, гр-н Игнатенко через журнал спрашивает: „Так о чем же болит твоя душа? Может, ответишь?“ И, обращаясь к редакции: „Хотел бы, чтобы и он так же открыто ответил мне на страницах вашего журнала“.

Я отвечаю гр-ну Игнатенко и примкнувшей к нему редакции „Журналиста“ прилагаемым письмом, которое прошу опубликовать одновременно с этим обращением к редакции журнала.

Право на публикацию ответа предоставлено мне статьей 26-й Закона Союза Советских Социалистических Республик „О печати и других средствах массовой информации“. Надеюсь, мне не придется прибегать к предусмотренному статьей 27-й Закона судебному порядку разрешения вопроса об опубликовании ответа гражданина на затрагивающую его честь и достоинство публикацию».

Главному редактору журнала «Журналист». 22.02.91. «В 11-м номере журнала за 1990 год опубликовано „Открытое письмо Ивану Тимофеевичу Шеховцову, его жене Лиле и сыну Саше“. Автор — житель города Ялты Григорий Игнатенко. Обращаясь ко мне, гр-н Игнатенко через журнал спрашивал: „Так о чем же болит твоя душа? Может, ответишь?“ И, обращаясь к редакции: „Хотел бы, чтобы и он так же открыто ответил мне на страницах вашего журнала“.

Письмо, в котором я дал ответ на оскорбительные выпады гр-на Игнатенко в мой адрес, редакция журнала получила 14 декабря прошлого года. Поскольку гр-н Игнатенко оскорбил меня не в лично адресованном мне письме, а в письме, опубликованном в журнале, я, считаю, был вправе рассчитывать на опубликование моего ответа. Объем моего письма точно соответствовал объему письма Игнатенко, опубликованному в журнале. Далее. Поскольку редакция журнала не изъяла из письма Игнатенко фразу „Хотел бы, чтобы и он так же открыто ответил мне на страницах вашего журнала“, я, согласитесь, имел право оценивать это как согласие журнала на опубликование такого же по объему моего ответа.

Редактор отдела журнала Н. Вайнонен письмом № 2165 от 26.12.1990 года сообщил мне, что мое письмо публиковаться не будет, так как его объем превышает страницу стандартного машинописного текста.

Считаю это решение неправильным. Тем не менее направляю письмо, объем которого не превышает одной страницы стандартного машинописного текста».

Письмо было напечатано в шестом номере журнала за 1991 год. Редакция, видимо, потому приняла решение об опубликовании, что вышедший недавно «Закон о печати» предоставил мне право требовать в судебном порядке опубликования ответа на выступление органа печати. В 1988–90 гг. мною было направлено в газеты и журналы 22 письма по поводу несогласия с касающимися меня публикациями. Это был единственный случай опубликования такого письма. Вот это письмо.

«А я и не знал, что он враг народа. Дважды судимый (второй раз за контрреволюционное преступление) гражданин Игнатенко порочит публично мои честь и достоинство — следователя и прокурора с 30-летним стажем работы. Оскорбительным считаю обращение этого набивающегося в друзья моей семьи человека: „Дорогие друзья моей молодости!“ Гр-н Игнатенко никогда не был и не мог быть в этом качестве. С бесцеремонностью потерявшего стыд и совесть человека он обнародует придуманные им же касающиеся моей семьи и не подлежащие оглашению факты. На правах придуманного „друга“ он обращается ко мне по имени, призывает „одуматься“, „опомниться“, „не лукавить“, „публично извиниться перед теми, кого обидел“. Он оскорбляет меня, заявляя, что я трус, предавший своего брата и „миллионы других людей, больших и маленьких“. Редакция „Журналиста“ солидаризуется с этим кощунственным заявлением, что подтверждается редакционным заголовком „Шеховцов против Шеховцовых“.

Гр-ну Игнатенко не понять, почему я, потеряв своего младшего брата в результате незаконного раскулачивания семьи деда, не возненавидел Сталина и Советскую власть. Ему не понять и того, почему моя мать, имеющая образование в четыре класса церковно-приходской школы, потерявшая в ссылке шестимесячного сына, не проклинает Сталина и власть, которую он олицетворял. Гр-на Игнатенко удивляет, почему я и моя мать не предъявляли претензий по поводу нашего незаконного раскулачивания. Ему не дано понять, что человек, любящий свою Родину, знающий ее историю, причины перегибов в раскулачивании, может возвыситься над личным и не требовать отмщения, потому что ему чуждо чувство мести и он понимает, что Советская власть и Сталин здесь ни при чем.»