Читать книгу - "Елизавета Петровна - Николай Павленко"

С 1754 года Иван Иванович стал полновластным фаворитом Елизаветы, причем привязанность ее к нему росла из года в год, что отмечалось всеми современниками. В марте 1755 года положение фаворита так упрочилось, а интерес императрицы к делам настолько утратился, что канцлер Бестужев лишился возможности непосредственного общения с нею и вынужден был пользоваться услугами фаворита. «Государственный канцлер, — доносил Гюи Диккенс, — никогда не беседует с императрицей наедине. Все делается письменно; канцлер подает докладные записки молодому фавориту Ивану Шувалову, а тот представляет их императрице, когда она расположена заниматься делами». Бестужев по этому поводу иронизировал в разговоре с английским послом Вильямсом: «…наша беда состоит в том, что у нас есть теперь фаворит, который говорит по-французски и любит французов». Этой фразой Бестужев подчеркнул роль фаворита, поклонника всего французского, сторонника союза с Францией, противодействовавшего его англоманским планам. Вражда между Шуваловым и Бестужевым имеет давнюю историю. Саксонский посол Пецольд еще в 1742 году писал: «Ссора между домами канцлера и камергера Шувалова принимает с каждым днем большие размеры; в нее впутываются столько других домов, что даже затрудняешься решить, кто с кем друг, кто враг».

Соперничество сначала велось с переменным успехом, но со времени, когда Иван Иванович стал фаворитом, его двоюродный брат Петр Иванович приобрел статус фактического руководителя внутренней политики правительства и подавал один проект за другим, причем почти все они претворились в жизнь. Первый из них ведет начало с 20 января 1752 года, когда Петр Иванович подал записку о необходимости провести генеральное межевание земель. Надобность в нем ощущалась давно, отсутствие четких границ между владениями постоянно вызывало между соседями конфликты, нередко сопровождавшиеся кровавыми побоищами.

Об одном из них, происшедшем в 1750 году в Каширском уезде, сообщает именной указ из Сената. На крестьян, принадлежавших Алексею Еропкину и косивших сено в его угодьях, напали крестьяне бригадира Аркарова и княгини Львовой, вооруженные дубьем, кольями, шестами и топорищами. Необычайные масштабы потерь, надо полагать, и обеспечили эпизоду известность на всю страну: было убито 26 человек. Кровавый эпизод, рассматривавшийся Сенатом в январе 1752 года, видимо, дал повод Шувалову составить записку, в которой обосновывалась необходимость проведения генерального межевания двумя соображениями: тем, что «дворянство и всякие владельцы недвижимых имений, обидимые лишением им подлежащих земель, удовольствованы справедливостью без обиды были», то есть необходимостью документально закрепить право на собственность. Второе соображение, навеянное свежими событиями, состояло в обязательности «пресечения доныне в спорах и завладении земель происходящих убийств».

Не прошло и месяца после подачи Шуваловым записки, как Сенат опубликовал указ, предписывавший помещикам подготовить документы, подтверждающие их права на владения: «чтоб все, кто за собой деревни и земли имеют, на эти земли всякие крепости заблаговременно приготовили». К межеванию, являвшемуся акцией крупного государственного значения, приступили с весны 1755 года, когда при Сенате была учреждена Межевая канцелярия во главе с первоприсутствующим П. И. Шуваловым, а межевщики располагали соответствующей инструкцией. Для ускорения межевания Шувалов предложил производить его даже в воскресные дни. Сенат согласился и с этим предложением, оставив лишь шесть дней в году, в течение которых межевщикам запрещалось работать.

Неизвестный художник Летний дворец императрицы Елизаветы Петровны. Картина с гравюры А. А. Грекова по рисунку М. И. Махаева. После 1753 г.

Холст, масло. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Пространная инструкция из 35 глав предусматривала все детали, относившиеся как к процедуре межевания, так и к отношениям между межевщиками и владельцем имения. Инструкция обязывала межевщика «неправды в том никому не чинить, ни явным, ни тайным образом, ниже для взятку, свойства и недружбы, ниже для страху сильных лиц».

Межевание, однако, продвигалось крайне медленно отчасти из-за малочисленности геодезистов, главным же образом из-за требования инструкции представить документы, удостоверявшие законность владения земельными угодьями, которые помещик считал своими. Все земли, владение которыми не было подкреплено документами, отписывались в казну.

Требование инструкции вызвало среди помещиков панику отчасти потому, что многие документы были давно утрачены: одни истлели за время хранения их в неблагоприятных условиях, другие погибли во время стихийных бедствий — пожаров и наводнений. Вотчинную коллегию стали осаждать тысячи доверенных уполномоченных помещиков, жаждавших получить выписки из соответствующих документов. Но и в архиве далеко не все документы сохранились. Впрочем, если жалованные грамоты и писцовые книги остались в сохранности, то это далеко не всегда помогало делу, ибо помещикам правдами и неправдами удавалось «округлять» свои владения за счет прирезки казенных земель и насильственного захвата их у государственных крестьян.

Итог работы межевщиков оказался неутешительным. За одиннадцать лет они не успели полностью отмежевать один Московский уезд. Если бы межевание велось такими же темпами, то оно могло бы завершиться спустя столетие.

Дело было ускорено при Екатерине II, освободившей помещиков от необходимости представлять документы на право владения. Единственное условие, вполне удовлетворявшее землевладельцев, — отсутствие претензий на эту же землю соседних помещиков. Манифест Екатерины II вызвал восторженный прием у помещиков. Известный мемуарист А. Т. Болотов так отзывался об этом документе: «Сей славный манифест о межевании произвел во всем государстве великое потрясение умов и всех владельцев деревенских заставил много мыслить, хлопотать, заботиться о всех своих дачах и владениях».

Манифест не мог не вызвать «потрясения умов», восторженного приема и восхваления императрицы, ибо он подвалил помещикам, освобожденным от необходимости документально обосновывать свои права, овладеть 50 миллионами десятин так называемой примерной земли, то есть землями, захваченными ими у казны, однодворцев и государственных крестьян.

Проявленная П. И. Шуваловым инициатива о проведении общегосударственного межевания принадлежит к числу важнейших правительственных мер, начало которой было положено в царствование Елизаветы, а завершено межевание при Александре I. Упрек М. М. Щербатова в том, что некоторые начинания Шувалова, в том числе и генеральное межевание, не завершились при нем, нельзя считать обоснованным. Даже после манифеста Екатерины II межевание продолжалось более полувека.

Конечно, требование межевой инспекции представить документы, подтверждающие право владения землей, нельзя считать безупречным, но оно преследовало интересы государства, в то время как послабления манифеста Екатерины II были введены в угоду дворянству.

Второй акцией, осуществленной по предложению П. И. Шувалова и имевшей огромное значение для складывавшегося всероссийского рынка, была отмена внутренних таможенных пошлин, сковывавших развитие торговли. Хлопоты об этом Шувалов начал в марте 1753 года, когда подал в Сенат записку об обременительности для населения таможенных сборов. Он писал, что «главная государственная сила состоит в народе… Когда же сей народ облегчен будет в разных его обстоятельствах, а особливо отнять бы те случаи, которые от сборщиков бесчеловечными поступками при сборах с крайним отягощением и разорением бывают, то он действительно много в сильнейшее состояние придет».