Читать книгу - "Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон"

строго посмотрела на мужа, чтобы тот не вздумал ответить согласием на столь вздорную просьбу. — Незамужние девушки не вступают вместе с мужчинами на тропу войны. Ты опозоришь семью. Люди станут глумиться над тобой.

— Моя жена права, — кивнул Викторио. — О тебе пойдут пересуды, сестра.

— Они уже и так идут, — пробормотала Ветка Кукурузы. Все тут же уставились на нее. Она редко принимала участие в семейных советах и еще реже выражала свое несогласие. Возможно, ночи, что она провела, тихо смеясь, в своем жилище в обществе Викторио, помогли ей набраться смелости.

— Люди говорят, что она не такая, как все, — продолжила Ветка Кукурузы. — Люди говорят, что духи благословили Лозен, даровав ей силу врачевать, подчинять себе лошадей и видеть на расстоянии. Никто и не ждет, что она станет себя вести как обычная девушка. Мне кажется, если такое случится, народ будет даже разочарован.

* * *

Одинокая воззрилась на подарок, оставленный возле ее постели. Это был кувшин из тыквы-горлянки, на которой вокруг напоминающего нос выступа кто-то вырезал и подрисовал красками глаза и улыбающийся рот. Зрачки были скошены к носу, под которым умелец приклеил клочок заячьего меха. На кончике носа мастер нарисовал сеточку вен, похожих на те, что покрывают фаллос. Благодаря стараниям искусника Одинокая без труда догадалась, какие части тела в его понимании символизировали глаза и рот. Внутри кувшина лежали леденцы из кактуса, которые так мастерски готовила мать Вызывающего Смех.

Подарок так развеселил Одинокую, что она принялась хохотать, повалившись на одеяла. Проснувшиеся от ее смеха Лозен и Мария приподнялись и с изумлением воззрились на соседку. Та подняла повыше кувшин, чтобы они его увидели. Мария захихикала, и даже Лозен улыбнулась, хотя думала, что после отъезда Серого Призрака навсегда разучилась веселиться.

— Это подарок Вызывающего Смех? — спросила Мария.

— Ну а кого еще? — Одинокая, опершись на локоть, принялась вертеть в руках кувшин. — И что мне теперь делать?

— Тебе решать, Сестра, — ответила Лозен. — Ты любишь этого парня?

— Люблю, но он не такой, как все.

— А тебя это беспокоит?

— Нет, — подумав, ответила Одинокая. — Он хороший охотник. И славный парень.

— Тогда поступай по велению сердца. — Лозен внезапно почувствовала себя старухой. Теперь, после того как она сама испытала силу любви, девушка считала себя вправе давать советы в сердечных делах. — Любовь, как и колдовская сила, — это дар, ниспосланный Юсэном.

Зашуршав лапником, Лозен повернулась на бок и уставилась в стену жилища. Сквозь парусину, некогда обтягивавшую фургон Волосатой Ноги, виднелось пламя костра. Мария прижалась к спине девушки, но от прикосновения малышки тоска по Серому Призраку сделалась еще сильней.

По щекам Лозен покатились слезы. Она все еще не спала, когда Одинокая собрала одеяла и крадучись вышла. Скорее всего, она решила отправиться к Вызывающему Смех. С завтрашнего дня Одинокая начнет ему готовить, и все будут считать их мужем и женой.

После ухода двоюродной сестры Лозен почувствовала себя еще более обездоленной.

ГЛАВА 19

ЛЕГКОЕ КАСАНИЕ

Студеный ветер гнал по декабрьскому небу мрачные серые тучи. Он играл с сухими листьями и мусором, проносясь меж глинобитных домишек форта, носившего название Вебстер. Солдаты ходили по двору, подняв воротники шинелей и опустив отложные наушники шапок. С наступлением темноты по форту скользили апачи — беззвучно, словно поземка. В такое время бойцы гарнизона осмеливались выходить наружу только с заряженными и взведенными пистолетами и ружьями.

И все же остановиться на ночлег в форте казалось предпочтительнее, чем среди глуши и безлюдья, да и к тому же Рафи пришелся по душе доктор Майкл Стек[50] — главный управляющий территорией, приобретенной благодаря победе в войне и получившей название Нью-Мексико. Нашел себе Коллинз и новую работу: теперь он перегонял казенные грузовые фургоны. Армии пришлось вернуться в эти края, чтобы встать на защиту старателей и фермеров. Рафи подозревал, что золотодобытчики специально провоцируют апачей, чтобы те нападали снова и снова: именно по этой причине властям приходилось держать здесь гарнизон на постоянной основе.

Рафи забавляла абсурдность происходящего: государство платило ему, чтобы он возил сюда зерно и мясо на прокорм индейцам, чьим бесчинствам пытались положить конец солдаты, присланные сюда тем же государством. Впрочем, почему бы не накормить краснокожих? Попытки воевать с ними пока результатов не дали, так отчего же, пусть и ненадолго, не купить их расположение?

В этом рейсе Рафи рассчитывал приобрести упряжь, мулов и вернуть себе фургон. От дозорных Коллинз недавно узнал, что остов его повозки все еще стоит в Хорнаде-дель-Муэрто. Ну а в данный момент Рафи играл в юкер с доктором Стеком.

Стек проследил взглядом за тем, как противник, произведя раздачу, положил остаток колоды на стол, перевернув верхнюю карту. Затем доктор глянул на свои карты.

— Когда индейцы Красных Рукавов пришли за провизией в предыдущий раз, некоторые из них решили показать, сколь искусно они управляются с лошадьми, — поведал он. — Поразительное зрелище, доложу я вам.

Рафи промолчал, и Стек, оторвавшись от карт, покосился на него:

— Апачи вас не впечатляют?

— Впечатляют, врать не буду, но только не искусством верховой езды, — хмыкнул Рафи.

— Ах да, вы же имели дело с команчами. Так?

— Знаете, что говорят команчи? — Коллинз взял одну из своих карт и подложил ее поперек под несданную колоду.

— И что же они говорят?

— Белый сядет на мустанга и будет скакать на нем, пока мустанг не выдохнется. Мексиканец будет ехать на мустанге, пока тот не упадет замертво. А команч всегда доедет туда, куда ему нужно.

— Эта поговорка скорее говорит об их презрении к жизни, чем о мастерском обращении с лошадьми, — покачал головой Стек.

— Я тоже полагал, что команчам нет равных в их равнодушии к смерти, пока не столкнулся с апачами, — отозвался Рафи.

— Принимая во внимание, сколько оскорблений и обид пришлось снести Красным Рукавам, вождь своим поведением демонстрирует редкое самообладание и сдержанность.

— Сдается мне, самообладание и сдержанность проявляются несколько иначе, — хмыкнул Коллинз.

— Старатели нападают на стойбища апачей, их женщин и детей. Солдаты отбирают лошадей, которых индейцы покупают на законных основаниях у мексиканских торговцев.

Покупают? На законных основаниях? Рафи не стал разубеждать собеседника и развеивать его иллюзии.

— Мой предшественник, этот шельмец Флетчер, разворовывал материальную помощь, которую правительство присылало апачам, — продолжил доктор Стек перечислять обиды, нанесенные его подопечным. — Он продавал им виски. Власти так и не выделили инструменты, чтобы апачи начали возделывать землю.

— Вы полагаете, они такие смиренные? — выгнул бровь Рафи. — Занятно.

— Я твердо убежден, что львиную долю краж и убийств в этих краях