Читать книгу - "Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев"

Автолику удалось вытянуть из неё, что за Эдипом есть некий должок и он только ей одной и обязан своим возвышением.

— Хетти, ты знаешь, как в Стране Пурпура принято? — пытался устыдить её Автолик, — сказал «алеф» — говори «бет».

Бесполезно. Нахмурилась, отвернулась и будто воды в рот набрала.

Он попытался сам допытать Эдипа, но тот вёл разговор крайне высокомерно, а при намёке на некий долг вспыхнул:

— Чего? Совсем спятила баба! А заикнётся кому про Сфингу, так никто ей не поверит! Иных уж нет, а те далече!

Сфинга, «душительница». Это имя Автолик слышал краем уха. Не на родине, а за морем, в Милаванде, когда вскоре после знакомства с шардана решил присоединиться к ним. Купцы врали, будто некий вожак лихих людей с Истма избавил Фивы от какого-то чудища, за что получил от благодарных жителей города царский трон, ранее опустевший. И царскую вдову в придачу.

Звучало это, конечно, как обычные байки, не правдивее сказок про потерянных и воротившихся через много лет царских детей, тайно воспитанных верными слугами, а то и вовсе медведями. Такое по обе стороны Моря Тысячи Островов сочиняли. Послушать занятно, но кто же в здравом уме поверит?

Что там на родине творится, он мало интересовался, но знал, что в Фивах сидит нечестивец Лай, а тут вон как оказалось, уже Эдип какой-то на его месте. Сфинга ещё какая-то.

Миухетти на расспросы о Сфинге только раздражалась и впервые между ней и Автоликом пролегла тень обиды и недоверия.

Постепенно, пытая то одного, то другого посла, даже некоторых слуг, он выяснил, что дела у нового фиванского правителя шли прескверно и в Чёрную Землю тот приехал просить помощи, каковую ему, оказывается, Миухетти обещала. Ничего себе открытие.

Приехать-то приехал, да не добился ничего. Нет, встретили радушно, честь по чести. Осыпали дарами. Назад вёз несколько десятков сундуков из драгоценного кедра с резными священными именами Величайшего в знаках Сену. Полны сундуки всяким добром. Вон, одних дорогих панцирей полсотни.

Вот только рассчитывал он на большее. И это самое большее ему, похоже, даже пообещали, но в обмен на некую службу, каковую он исполнять не очень-то желал.

Миухетти открылась, что и обещал-то помощь вовсе не Величайший, который ограничился подарками и благодушным обращением. Обещал Аменеминет. Тайно от фараона. Рамсес об отправке посольства знал, но не вникал в детали, что и зачем.

«Реши сам, Менна».

Больше Автолик ничего не выяснил и потому пребывал в расстройстве, съедаемый любопытством и тревогой. А Эдип чувствовал себя оскорблённым и вымещал раздражение на Миухетти, постоянно норовил поддеть её, но тонко, чтобы не нарваться на заступничество Автолика, которого ни венец ванакта, ни его воины не остановили бы.

Спасало его то, что Автолик покамест мало что понимал в Эдиповых намёках, а ремту и того меньше.

— У нас в Фивах, ни за что не позовут к царскому столу людей низкого происхождения, — вещал Эдип, закусывая вино куском баранины, — ведь лишь только благородные, почтенные люди достойны находиться рядом с особой царской. Потому, всякие бродяги, не имеющие собственного дома, блудницы, которые ведут жизнь, несовместимую с достоинством жены и хозяйки дома, к царю не допускаются. Только уважаемые, повторюсь, почтенные люди.

Автолик усмехнулся, наклонился к Ассуапи и громким шепотом, который прекрасно услышали все, произнёс:

— Сейчас снова начнёт про «мамашу».

Так он окрестил царскую жену, доставшуюся Эдипу от Лая, ибо, покопавшись в памяти, прикинул, что она, вроде бы, как говорили, должна была сильно постарше нового муженька быть.

Ассуапи спрятал улыбку. Эдип свирепо сверкнул глазами, но продолжил:

— И супруга моя, царица Иокаста, женщина почтенная, достойнейшая из достойных! Сколь приятна совместная жизнь с благородной женой, хранительницей домашнего очага! Ведь она помышляет только о благополучии дома и печётся, дабы царский дом содержался в отменном порядке. Чистота, достаток, а также прекрасный стол — вот что царит в нашем жилище благодаря моей дорогой супруге!

Следом Эдип принялся расписывать царские обеды, блюдо за блюдом. Он подробно останавливался на каждом, на качестве хлеба, на белизне муки. На том, как царица Иокаста самолично надзирает за рабынями, которые мелют муку и пекут хлеб. На его счастье, стало уже совсем темно, и Эдип не мог разглядеть, как на него смотрят лекарь и флотоводец.

Переводя взгляд с Миухетти на Эдипа и обратно, Автолик раздумывал, что же их могло связывать. Ныне-то взаимная неприязнь через край била.

«А не делила ли ты, Кошка, с ним прежде ложе?»

С этаким толстяком? Да, зная её, такое предположение иначе, чем бредом и не назвать.

Однако, «Сам себе волк» такое прозвание носил заслуженно. Не только хваткой отличался, но и острым умом, наблюдательностью и проницательностью. Он видел, как движется Эдип, как кладёт ладонь на рукоять меча. То был воин, в недавнем прошлом умелый, опытный. И сейчас он жиром заплыл не от привычной лености, а потому что долго жаждал сытой жизни в достатке и когда дорвался до неё — не смог устоять перед многочисленными соблазнами.

В беге или долгой изматывающей борьбе он бы задохнулся, но в краткой сшибке и сейчас вполне способен все кости переломать. Опасный человек. Не стоит недооценивать. Потому Автолик, посмеиваясь над фиванским ванактом, держался начеку.

«Каким же ты был? Могла бы тобой прежним увлечься Кошка?»

Неизвестно, что тут хуже. Встретить бывшего любовника своей женщины или самому стать её прошлым. От таких малоприятных размышлений Автолик всё чаще прикладывался к вину, а с Миухетти говаривал реже и спать уходил куда-нибудь подальше. Миухетти стало не хватать его по ночам. Но первой, она, конечно же, мириться не пошла и тоже стала больше обычного заглядывать в чашу.

Эдип, тем временем, похвалялся наследниками, родившимися год назад.

— Двойня? — переспросил Ассуапи, — скажи, о достойнейший, я слышал, будто твоя царственная супруга — женщина не юная, если не сказать…

— Старуха, ты хотел сказать? — свирепо сверкнул глазами Эдип.

— Прости, достойнейший, я вовсе не хотел оскорбить…

— Да, не сопливка какая, которая только кровь уронила, как её замуж выдают. Зрелая женщина. Но не старуха! Ни одной морщины нет на её лице!

— Старое вино с годами только лучше, — усмехнулся в сторону Автолик.

— Однако, всем известно, что рожать лучше раньше, чем позже, — осторожно заметил Ассуапи, — я беспокоюсь о здоровье твоего потомства.

— Злоязыкие люди говорили, будто супруга моя царственная бесплодна, но это не так, — вскинул голову Эдип, — двумя сыновьями одарили меня боги! Любому дураку теперь ясно, что лежала на Иокасте тень проклятия нечестивца Лая. Ныне