Читать книгу - "Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ - Андрей Бронников"

Парад произвел потрясающее впечатление на мою юношескую психику. Теперь, когда я вспоминаю это событие, у меня возникают ассоциации с документальной хроникой встречи летчиков, спасших челюскинцев в Арктике, или чествование Юрия Гагарина.

Десятки тысяч жителей Рязани собрались вдоль улиц на маршруте движения колонны. Встречали восторженными приветствиями и цветами. Впереди шла наша «коробка» с флагами, затем сводный военный оркестр, постоянно исполнявший строевые и патриотические марши, потом шагали ветераны Великой Отечественной войны, а следом шли подразделения гарнизона. Народу было столько много, а их эмоции настолько горячи, что по улице просто так пройти было невозможно, и впереди нас медленно двигалась черная «Волга», пробивая коридор в людском море.

На параде Победы в Рязани

Во время торжественного прохождения мимо трибун особо громкие аплодисменты сорвали солдаты рязанского полка ВДВ. Неказистые, в плохо подогнанных парадках, они вызвали самые искренние эмоции среди зрителей. Вероятно, люди воспринимали именно их как своих сыновей, которые примут основную тяжесть войны, если бы таковая вдруг случилась.

Больше в парадах девятая рота не участвовала. Было непонятно, каким образом мы вдруг в тот раз были задействованы, потому что в те годы существовал негласный запрет на участие курсантов факультета специальной разведки во всякого рода массовых мероприятиях, а тем более кино– и фотосъемках, которые, разумеется, велись во время парада.

Летом наш взвод отправился на стажировку в войска. Половина курсантов под водительством подполковника Митрофанова (он также преподавал ТСП) уехала в 4-ю бригаду, которая тогда дислоцировалась в городе Вильянди, а другая половина, в том числе и ваш покорный слуга, – в Кировоградскую девятую бригаду.

Там я впервые столкнулся с легендой спецназа подполковником Александром Александровичем Заболотным, который на тот момент был комбригом. Кроме того, имел несчастье узнать капитана Федырко – заместителем начальника штаба бригады. Именно он впоследствии изменил мою армейскую судьбу далеко не в лучшую сторону.

Кировограда я почти и не увидел, так как часть сразу уехала в летние лагеря, там мы и пробыли весь месяц стажировки. Это была моя первая и последняя поездка на Украину. Враждебности я не почувствовал, скорее наоборот – только уважение и внимание среди молодых украинок.

А в училище тем временем разразилась трагедия. Неожиданно умер всегда жизнерадостный и добродушный курсант первого взвода нашей роты Игорь Курс. Он простудился. Мгновенно это переросло в менингит. Вечером у него начала отниматься рука, он был срочно отправлен в госпиталь, и на следующий день в полдень пришло известие, что Игорь Курс скончался.

Всех курсантов спешно изолировали – был объявлен карантин. Целый месяц весь личный состав сидел в расположении и никуда не выходил. Им даже пищу доставляли прямо в казарму. К тому моменту, когда наш взвод вернулся со стажировки, все уже было кончено, то есть Курса уже не было – увезли на родину в Кострому, где его отец служил начальником штаба в десантном полку, а карантин закончился.

Так первый взвод еще до выпуска понес небоевые потери. После выпуска были и еще погибшие не на войне. Существует несколько циничная мудрость: «на гражданке вор, на войне – разведчик». Редко когда случается наоборот. Федя Свинарев оказался таким вот исключительным случаем. В лихие девяностые, по слухам, он погиб в бандитских разборках где-то на Дальнем Востоке. Впрочем, я могу ошибаться.

Примерно в это время наша рота по боевому расчету сделалась по приказу начальника училища – комендантской. Это звание носило достаточно условный характер, потому что эти функции выполнялись нами лишь несколько раз в году во время отработки действий по тревоге. В частности, наш взвод стал группой регулировщиков. Преимущества такого назначения мы осознали почти сразу, и эти обязанности выполнялись, кроме отработки «тревожных» действий, еще при выезде училища в учебный центр.

При сборе училища по тревоге либо просто для выезда наш взвод поднимали одновременно со всеми, но долгих и мучительных ожиданий на плацу, строевых смотров, с этим связанных, либо ожиданий в автопарке своей очереди на погрузку не было.

Первыми мы загружались в ГАЗ-66 и затем по двое нас высаживали на крупных пересечениях улиц в г. Рязани с задачей в момент приближения колонны остановить движение и обеспечить ее беспрепятственный проезд.

Само дело занимало совсем немного времени, когда важные, в полном снаряжении и вооружении курсанты с флажками выдвигались на середину дороги и гражданский автотранспорт замирал по одному только мановению руки. Это был момент истины! Затем шедший в конце училищной колонны ГАЗик подбирал нас, и мы ехали либо вслед за всеми в заданный район, а чаще всего возвращались в расположение училища.

Зато время ожидания, даже в зимнее время, приносило массу развлечений. Можно было поспать лежа прямо на улице, познакомиться с проходящими девчонками, сбегать в магазин. По пути следования колонны, а значит, вблизи регулировочных постов, были хлебозавод и кондитерская фабрика. Сердобольные работницы всегда угощали курсанта-посланника молоком, свежими, еще горячими, батонами. Затаривался он, естественно, на всех и передавал еду по цепи. Однажды нам даже перепало несколько бракованных тортиков. По сути, служба удачно сочеталась со своего рода увольнением. Времена были другие, отношение к армии тоже другое, и в особенности к курсантам воздушно-десантного училища, которых после известной трагедии изредка называли в народе «смертниками». Последним фактом мы даже гордились, так как он придавал нам налет героизма и мужественности.