Читать книгу - "Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд - Аманда Глейз"

Держал он некрепко. Она легко могла вырваться.

Должна была вырваться!

Но тут он заговорил снова, тихо и мягко, глядя ей прямо в глаза.

– Я знаю, что сегодня ты поступила невероятно смело. Я знаю, что не мог выбросить тебя из головы с тех самых пор, как ты врезалась в меня на тротуаре. Знаю, что, едва увидев тебя вновь в фойе «Метрополитена», я в глубине души понял, что не хочу никогда больше выпускать тебя из виду. – Он встал к ней вплотную и наклонил голову к ее лицу. – Но, Эдит Бонд, кое-чего я не знаю до сих пор.

Пока он говорил, его дыхание щекотало чувствительную кожу ее горла. Эди сжала руку в кулак, сминая ткань его рубашки. Она чувствовала ладонью, как бьется его сердце. Быстро, заполошно. В такт ее собственному.

– Я все еще не знаю, – прошептал он, и губы его были так близко, что она почти ощущала их вкус, – готова ли ты мне довериться.

На долгий миг Эди стало нечем дышать. Она могла только смотреть в глаза Лоуса Эверетта. Он глядел в ответ так пристально, что у нее кипела кровь. И вот Эди приподняла подбородок. Встала на цыпочки. И прижалась губами к его губам.

Она понимала, что делать этого не стоило. Что это был не просто поцелуй, но обещание. Обещание доверить этому юноше правду о прошлом, своем и Вайолет. Правду об их жизни.

«Эди, ты так хорошо научилась врать…»

Так сказала Вайолет.

Врать ей больше не хотелось.

Едва она коснулась его губ, Лоус ответил взаимностью. Из его горла вырвался мягкий рык, и дальше Эди думала лишь о том, как его рука плотнее обхватывает ее за талию. Как его пальцы ложатся на ее поясницу, прижимая крепче. Другой рукой он провел вдоль линии ее челюсти, а потом положил ладонь сзади ей на шею. Запрокинул ей голову, углубляя поцелуй.

Тогда пальцы Эди тоже пришли в движение. Скользнули вверх по его рукам, по шее, запутались в его кудрях.

Она случайно сбила с его головы шляпу – и оба изумленно отпрянули.

Лоус мягко рассмеялся. Эди тоже прыснула и начала было просить прощения, но Лоус только покачал головой, прижал ее к себе и поцеловал снова.

И все же, пока она отвечала на поцелуй, блаженствуя от того, как соприкасаются их губы, тихий голосок в сознании настаивал, что чувствовать все это – непозволительно. Нельзя нежиться в теплых надежных объятиях этого юноши. Ведь в ее голове все еще звенят ужасные слова отца. А перед глазами все еще стоит искаженное мукой лицо Руби.

Но, не споря со всем этим, Эди осознавала и другое.

Ей этого хотелось.

Этого юношу.

Этих мгновений.

Его мягких уверенных пальцев в чернильных пятнах на ее шее. Рвущихся из его горла вздохов – и собственных, ответных.

Чувства, что ее понимают. Замечают. Ей хотелось не убегать прочь, но бежать навстречу.

Так что она поглубже запустила пальцы ему в волосы, плотнее прижалась губами к его губам – и разрешила себе.

25

На следующее утро Эди проснулась оттого, что в затянутые кружевными занавесками окна номера лился яркий солнечный свет.

Ночью, когда она вернулась, время близилось к трем. Они с Лоусом не меньше часа просидели на парковой скамейке в квартале от гостиницы, и – между поцелуями, от которых она таяла, – Эди рассказывала все, что ему стоило знать про их с Вайолет побег. Про их подлинные дары. Про оставленный матерью список имен. Про то, кем на самом деле была Фрэнсис Палмер.

И про угрозу отца.

Лоус не сомневался, что у него получится найти финансовый след, который приведет их к тому, кто финансировал – или как минимум старательно не замечал – всевозможные опыты, которые ставились в подвале государственной лечебницы.

– Я смогу вскрыть цепочку, – повторил он, сжимая Эди в объятиях в паре метров от дверей гостиницы. – Но исчезновение Руби не пройдет незамеченным. В ближайшие дни держись тише воды ниже травы. Постарайся не привлекать лишнего внимания.

При воспоминании о том, что происходило после тех слов, ее лицо залилось краской. Прощальный поцелуй, сперва быстрый и невесомый, мгновенно перерос во что-то иное. От чего они оба тяжело дышали.

Улыбнувшись, Эди вздохнула и потянулась. Часы на прикроватном столике показывали, что она проспала – было уже десять утра, – но у нее все еще оставалось много часов, прежде чем Вайолет вернется из Сан-Франциско к их вечернему сеансу с Мэри Саттон.

К сеансу, который, возможно, придется отменить. При мысли об этом живот Эди разочарованно заурчал. А потом заурчал снова, но по другой причине.

От голода. Как она проголодалась!

Поднявшись, Эди быстро оделась, спустилась в гостиничную столовую и смела кусок тоста, два вареных яйца и чашку кофе. Убедившись, что новостей от Лилиан нет, она наконец-то прошла по коридору и добралась до ванны, которой ей так не хватало. Мылась она наспех, но это все равно было чудесно.

Вернувшись в комнату, Эди расчесала длинные мокрые локоны, расправила их по плечам, чтобы сохли, и достала пучки трав. Когда Эди наконец расскажет Вайолет всю правду про тень, необъяснимое появление их отца в лечебнице и чудесное спасение Руби, сестра, вполне вероятно, захочет отменить встречу с Мэри Саттон. И, возможно, будет права. В свете вчерашних открытий этот сеанс казался совершенно неважным. Но все же они с Лоусом сошлись на том, что со стороны Эди будет разумно не менять слишком резко свое расписание. А еще по-прежнему сложно было отрицать, что подобные шансы – получить деньги, с которыми можно обрести настоящую независимость, – выпадают девушкам вроде них довольно редко.

Так что Эди решила подготовить травы. На всякий случай.

Взяв синюю юбку, в которой ходила вчера, она сунула руку в карман – за матушкиным костяным ножом.

Но его там не было.

Она быстро проверила другой карман, но ножа не было и там.

Подняв юбку на вытянутых руках, Эди хорошенько ее встряхнула, но из складок ткани ничего не выпало. Опустившись на четвереньки, Эди хорошенько обыскала пол, перерыла все множество одежды, которую Вайолет вчера в горячке сборов так и оставила раскиданной.

Через несколько минут лихорадочных поисков Эди вынуждена была признать, что нигде в номере костяного ножа нет.

Неужели вчера она его потеряла?

Ей вспомнилось, как она на удачу касалась пальцами кожаных ножен перед тем, как броситься