Читать книгу - "Император Павел I и Орден святого Иоанна Иерусалимского - Владимир Захаров"

И хотя официальных документов, подтверждающих этот факт пока не обнаружено в российских архивах, но сохранились весьма любопытные сведения в так называемой «Иркутской летописи». В ней сообщается, что в 1801 г. из Иркутска был отправлен на Камчатку «Сомова гарнизонный полк»^[247].

Это же подтвердил и декабрист барон В. И. Штенгель: вспоминая свою молодость морского офицера, он писал: «Послан из Иркутска <А. А.> Сомова полк для занятия Камчатки, Охотска, Гижиги и Ундкого острога. Из С.-Петербурга отправлен капитан Бухарин в Охотский порт для приуготовления транспортов»^[248].

Подобное совпадение деталей описываемых событий лишь подтверждает слова французского анонима и дает возможность предположить, что Павел I, предпринимая поход в Индию, продумал до мельчайших подробностей многие детали плана Наполеона, дополнив их своими.

Больше того, «Индийский план» заинтересовал Павла I возможными последствиями. Если мы вспомним, что именно в это время юридически оформлялся процесс присоединения к России Грузии, которая непосредственно граничила с Персией, ближайшим соседом Индии, то мы увидим, что перед Россией открывались большие перспективы к сотрудничеству и торговле с Передней и Центральной Азией. И можно констатировать, что планы русского императора были не только стратегическими, но и весьма дальновидными, которыми он, к сожалению, не поделился даже с сыном. То, что планы эти его сын, император Александр I, не знал и не понимал, видно из его действий, совершенных в первы же день его царствования.

В. Б. Донадзе, Н. Я. Эйдельман и С. Б. Окунь, занимавшиеся Индийским походом Павла I, писали о его непопулярности в русском обществе. Нам же кажется, что подобная характеристика не соответствует действительности, прежде всего потому, что в русском обществе о походе ничего не знали, ведь все предпринималось в строжайшей тайне. Возможно, какие-то слухи и ходили, но они могли быть лишь самые фантастические. Но вот что интересно: просматривая столичные газеты тех дней, можно увидеть, как исподволь подготавливалось общественное мнение. Так, 26 февраля 1801 г. в статье, напечатанной в «Санкт-Петербургских ведомостях», уже появилась мысль о необходимости наказания Англии «за ее вероломство». При этом даже указывался способ наказания: следует отнять у нее «самую крупную жемчужину в ее короне» — индийские владения.

«Индия — сия древняя и плодоносная земля непрестанно возобновляет свои сокровища, она-то и служит обильной пищей гордости и роскоши надменных властителей над морями… Рано или поздно надлежит ослабить их в самом средоточии их богатств и их истинного могущества, но время, в которое нанесен будет решительный удар английскому могуществу в Индии еще далеко».

Естественно, что эта статья не могла пройти мимо английского посла Уитворта. Он-то понимал, что просто так, без высочайшего согласия, появиться на страницах «Санкт-Петербургских ведомостей» она не могла. К сожалению, нам не известно, что и насколько детально знал посол о начавшемся походе. Все его донесения тех месяцев сокрыты в архивах Великобритании, но, зная, что в одной с ним масонской ложе состояли многие весьма высокопоставленные царедворцы, мы можем вполне достоверно предположить, что Уитворт знал многое, даже слишком многое.

И хотя план этот хранился в глубокой тайне, англичане узнали о нем. В Лондоне царила паника. Как цитирует Н. Я. Эйдельман сообщение из английской столицы секретного прусского агента, Лондон пребывал в страхе и панике: «Тревога почти всеобщая, особенно после того, как узнали о приказе императора Павла трем русским фрегатам выйти с Камчатки и перекрыть нашу торговлю с Китаем». Далее он пишет о страхах английского общества перед тем, что французы еще находятся в Египте. Таким образом, все эти вместе взятые с возможным падением Индии факторы могут привести Англию к экономическому краху^[249].

Страх британцев и внешнее «спокойствие английского правительства» привели, с одной стороны, к падению 2 февраля 1801 г. правительства Питта, а с другой — ускорило решение об устранении русского императора, покусившегося на главное сокровище, без которого могущество Англии померкло бы. Вопрос о физическом устранении Павла I принимается безоговорочно и столь же быстро претворяется в жизнь.

Весть во Францию пришла оттуда, откуда ее ожидали меньше всего. Узнав о том, что император Павел мертв, Наполеон пришел в неописуемую ярость. Он знал, что это дело рук англичан. «Они промахнулись по мне 3 нивоза, но попали в меня в Петербурге»^[250], — воскликнул Бонапарт.

Англия была спасена, но и история Европы пошла по другому пути. Представляется вполне уместным привести совершенно справедливое утверждение известного российского историка В. О. Ключевского: «Этому царствованию принадлежит самый блестящий выход России на европейской сцене»^[251]. Никогда еще Россия не имела такого авторитета и могущества на международной сцене, как это произошло в период кратковременного царствования, умного, проницательного, настойчивого императора, каким был Павел I.

11 марта 1801 г. государь был убит предателями, русскими масонами, состоявшими в английской ложе. И. П. Панин, скрывавший перед Павлом I свои про английские взгляды, открыто начал проводить политику сближения с Англией, которая закончилась 17 июня подписанием в Петербурге морской конвенции между Англией и Россией.

Подводя итоги «индийского похода», приходится констатировать, что он стоил жизни пяти тысячам казаков, оставшихся лежать в земле Азии. Но с другой стороны он был вполне взвешен и обдуман, его претворение в жизнь давало бы России расширить свое влияние на Восток, ослабив, таким образом, английское. С другой стороны его реализация вполне возможно изменила бы и ситуацию на Кавказе и не привела бы к затяжной и кровопролитной Кавказской войне, разразившейся через четверть века. История и России, и Европы была бы другой…

Увы, история не терпит наклонение сослагательное.

Чуть ли не первым указом нового русского императора Александра I, был рескрипт генералу В. П. Орлову, подписанный 12 марта: «Господину генералу от кавалерии Орлову 1-му. По получении сего повелеваю Вам со всеми казачьими полками, следующими ныне с Вами по секретной экспедиции, возвратиться на Дон и распустить их по домам»^[252].