Читать книгу - "Четвертый крестовый поход - Джонатан Филипс"

Для французских крестоносцев предложение царевича Алексея было весьма соблазнительным, поскольку давало возможность разделаться с долгами, постоянно преследовавшими экспедицию. Взятие Зары не облегчило финансового положения, поскольку подразумевалось лишь как средство отсрочки платежа. Как открыто говорили посланники, у крестоносцев не осталось ничего. А сумма в 200 000 серебряных марок плюс продовольствие для всей армии одним махом устраняли все проблемы. Предложенные сверх финансовой помощи десять тысяч солдат, добавлявшихся в армию крестоносцев, компенсировали бы недостаток людей, отправившихся из Венеции, возместив потери, произошедшие за время продвижения армии.

Условия царевича Алексея были рассчитаны и на будущее. Замечание о полностью оплаченном гарнизоне из пятисот рыцарей, чтобы удерживать Святую Землю в руках христиан, было также чрезвычайно привлекательным. Опыт показывал, что после исполнения обетов большая часть христиан возвращалась по домам, оставляя в Леванте лишь небольшое количество франкских поселенцев, которым приходилось сталкиваться с неизбежными контратаками мусульман. Дополнительные пятьсот рыцарей могли бы значительно усилить армию на Святой Земле, обеспечив христианское присутствие в Восточном Средиземноморье. Однако в качестве оплаты за описанные блага необходимо было восстановить на престоле царевича, что опять требовало отклонения крестового похода и, возможно, нападения на христианский город Константинополь. Следовательно, экспедиция во второй раз должна будет обратить оружие против людей своей веры, а не против неверных.

Посланцы царевича заверили, что обладают властью заключить соглашение, и завершили свое обращение, подчеркнув, что «столь благоприятные условия никогда никому не предлагались, и люди, готовые отказаться от такого предложения, едва ли собираются воевать вообще».^[283] Но дож и руководство крестоносцев не могли принимать столь важное решение поспешно. Они понимали, что необходимо обсудить дело среди более широкого круга знати и представителей церкви. Совещание было назначено на следующий день.

Четвертому крестовому походу уже пришлось столкнуться с целым рядом кризисов: смерть Тибо Шампанского, недостаток прибывших в Венецию людей, решение о нападении на Зару и папская булла об отлучении от церкви. Тем не менее новое предложение потенциально было самым коварным и самым разрушительным из всех. Недостаток людей и денег в Венеции по-прежнему влиял на крестовый поход, а настоятельная необходимость избавиться от финансовой зависимости была основной причиной, по которой экспедиция оказалась в столь незавидном положении.

«На собрании высказывались самые разные точки зрения».^[284] Искусно лавируя между фактами, Виллардуэн начинает описывать совещание: все линии доводов были уже знакомы, и каждая из сторон отстаивала свое мнение, как всегда, решительно и непреклонно. События в Заре показали, что между крестоносцами существовали резкие разногласия. Аббат Гюи де Во-Серне открыл дискуссию, выдвинув основные причины, по которым он выступает против каких бы то ни было соглашений с царевичем. Такое решение «будет означать нападение на христиан. Они [крестоносцы] оставили дома не для этого, а намереваясь направиться в Сирию».^[285] Вполне предсказуемым был и ответ: «Вынуждены настаивать, что вернуть заморские страны мы можем только посредством Египта и Греции»^[286]

Противоречия среди крестоносцев были столь глубоки, что даже аббаты-цистерцианцы не соглашались друг с другом. Гюи де Во-Серне встретил настойчивого оппонента в лице облаченного в белую рясу аббата Симона Лоосского. Симон был приближенным графа Балдуина Фландрского и представлял сторону, стремившуюся к продолжению экспедиции. Он убеждал крестоносцев принять соглашение, поскольку оно «предлагало лучший вариант вернуть заморские земли». Но Гюи де Во-Серне был непреклонен — этот план дурен, и экспедиция должна направиться в Сирию, чтобы достичь хоть каких-то результатов.

Сторонники соглашения могли привести и такой довод: формально крестовый поход не будет направлен против греков. Царевич Алексей считает, что это будет нравственно оправданная война, имеющая целью возвращение на византийский престол законного наследника. Но для их оппонентов такое различие не казалось очевидным. Они заявляли, что образ воина со знаком креста Христова, сражающегося против жителей христианского города, особенно если этот город является одним из пяти великих патриарших престолов (другие четыре — это Иерусалим, Рим, Антиохия и Александрия), совершенно неприемлем и вызывает отвращение.

Возможно, поднимался вопрос и о правомочности претензий царевича Алексея. Он родился до начала правления своего отца, то есть не «в пурпуре» (намек на цвет пурпурной комнаты во дворце Буколеон, где появлялись на свет дети императорской четы), так что формально у него не было законных прав на престол. Иннокентий продемонстрировал осведомленность по этому поводу в написанном в ноябре 1202 года послании, и, возможно, эта информация была общеизвестна.^[287] Вместе с тем заявление царевича о несправедливом лишении трона его отца являлось достаточным основанием для удовлетворения прошения. Однако противники отклонения похода могли припомнить, что отец Алексея, ослепленный Исаак Ангел, во времена Третьего крестового похода был сторонником Саладина. Зачем же воинству Христову теперь помогать Исааку и его сыну? Разумеется, Алексей мог возразить, что сам не вступал в это соглашение и готов во всем помогать крестоносцам.

Вне дебатов на высшем уровне оставалось мнение менее родовитых рыцарей, которое оставил для нас Робер де Клари. В отличие от Виллардуэна, основной заботой Робера зимой в Заре была не высокая политика, а насущные и практические вопросы. Пребывание в городе уменьшало запасы крестоносного войска и, несмотря на описания процветания Зары, похоже, что покорение города мало что дало простым крестоносцам. Робер описывает, как крестоносцы тревожно переговаривались друг с другом, выражая свое недовольство, поскольку у них не хватало денег, чтобы добраться до Египта или Сирии либо выполнить свой обет где-то еще. Но все эти проблемы решатся, если предложение царевича Алексея будет принято.

С другой стороны, существует и обсуждается другая точка зрения. Все эти люди приняли крест ради горячего желания помочь христианам вернуть Святую Землю. Достичь равновесия между необходимостью продолжать поход и полным пренебрежением изначальными целями оказалось чрезвычайно сложно. Перед людьми встала необходимость малоприятного выбора. Другой источник, говорящий о жизни лагеря, «Devastatio Constantinopolitana», показывает, что для некоторых компромисс был невозможен, и часть «воинов… поклялась, что они никогда не пойдут [в Константинополь]».^[288]