Читать книгу - "Мемуары "власовцев" - Александр Окороков"

В лагере Вустрау длительное время были полковник артиллерийских войск Прохоров и генерал Трухин. С Прохоровым у нас сложились хорошие, чисто личные отношения. Находясь в лагере, он не включался ни в какие рассуждения, размышления; не помню, чтобы он принимал участие в собраниях или в докладах, которые там организовывались. Он, скорее всего, был одиночкой. Может быть, он с кем-то и подружился, не знаю, но он был приятным человеком, отзывчивым. У меня остались о нем очень теплые воспоминания.

Трухин принимал более активное участие в жизни лагеря. Он присутствовал на собраниях, организовывал их сам. Принимал участие и в Союзных собраниях. Он уже знал, что такое НТС. Мы с ним подружились, вместе ходили собирать грибы, варили из них бурду — грибной суп. Он быстро сошелся с Бевадом, Трегубовым, которые работали в преподавательской группе лагеря. Однако Трухина вскоре забрали в Дабендорф. За ним приехал полковник. Вместе с ним отобрали еще 10 человек. Среди них: Николай Александрович Артемов, Алексей Алексеевич (?), он недавно умер, и Трухин. В Дабендорфе Трухин сразу же занял высокий пост. После этого я с ним встречался редко. Бывал в Дабендорфе, общался с его помощником, сам же Федор Иванович был сильно занят, и виделись мы эпизодически. Но когда его приняли в НТС, он приезжал на собрание в Совет.

Это, пожалуй, было единственное собрание Союза на высшем уровне за все время войны. На собрание приехали Овчинников, Роман Редлих и др. На Исполнительном бюро НТС главным образом стоял вопрос о Каминском. Трухин привез просьбу Власова ликвидировать Каминского. Это единственный эпизод в истории НТС, когда было принято такое решение. Оно было связано с тем, что поведение частей Каминского компрометировало власовское движение. «Каминцы» учиняли безобразия, уже была видна настроенность этой группы. Это было начало 1944 г., когда у Каминского еще работали Овчинников и Роман. Они приехали на 2–3 дня для встречи и вернулись обратно. Однако осуществить акцию не удалось, помешали какие-то обстоятельства.

Трухин уехал в Дабендорф, а у нас появился Лукин. Почему, не знаю. Как известно, генералу Лукину было первому предложено возглавить антибольшевистское движение. Он отказался. С таким предложением обращались и к Карбышеву, который сидел не в лагере, а при каком-то заводе. Тот тоже не принял его.

После окончательного отказа Лукина его привезли в Вустрау. Мы с ним несколько раз беседовали, и он говорил, что не верит в победу Германии, что она обречена на поражение. Поэтому участвовать в обреченном деле он не желает. Не потому, что он боится себя скомпрометировать, а просто не хочет трагического конца тем людям, которые будут вовлечены в борьбу его именем. Таковы были его убеждения. Отношение же к сталинскому режиму у него было такое же, как и у Власова — отрицательное. Он видел, что бороться надо, знал настроения фронтовиков, но не верил немцам. Считал, что такого рода борьба не даст результата. В личных беседах мы хорошо понимали друг друга и говорили на одном языке. Очень хороший был человек, светлого ума, мужественный и достаточно разбиравшийся в политике. Государственного масштаба мышления.