Читать книгу - "Величие и проклятие Петербурга - Андрей Буровский"

Петербург русский город — и потому там раньше всего взрывается то, что бродит во всей русской культуре. Тут выражается то, что хотели бы выразить в словах и деяниях все россияне.

В основном в Санкт-Петербурге развивался «русский европеизм». Но родился в нем и русский анархизм, и коммунизм, и русский нацизм. Родилась «беспредметная живопись», движения митьков, битников и много еще всякой глупости. В нем всегда рождалось то, чем было беременно массовое сознание. Петербург порой напоминает мне комнату, исполняющую желания, — из «Сталкера» Андрея Тарковского.

Санкт-Петербург — это социоприродный феномен; построили его люди, почти такие же, как мы. Но построенное сразу начало жить автономной жизнью феномена. Так обретает собственную судьбу статуя, картина или книга. Так начинает жить своим умом «сделанный» нами ребенок.

Великий город стал городом русской модернизации — потому что русские в XVIII–XIX вв. этого очень хотели. Об этом говорили и думали, этому хотели посвятить жизнь. А город усиливал желания, помогал облекать неясные мечтания в слова, превращал еле проговоренные намерения — в поступки.

Осмелюсь напомнить: и отдельным людям, и культурам, сталкиваясь с Санкт-Петербургом, надо знать: это явление, находящееся вне контроля человека. Санкт-Петербург — явление, не зависящее от наших желаний или нашей воли и лишь в малой степени постигаемое нашим разумом.

Петербург сохранит главное в своей судьбе, останется месторазвитием, если сохранит свое внутреннее ландшафтное многообразие. А Петербург ухитрились создать так, что утрата этого многообразия ему практически не угрожает. Сказалась в этом гениальность Петра, заложившего город именно здесь, именно с такими городами-сателлитами? Гениальность, которую он сам в себе постигнуть был не в состоянии? Так сказать, считал, что делает одно, а его природный гений вел к совершенно иному? Может быть, и так. Но с тем же успехом можно предположить и гениальность Трезини, Квасова или Кваренги. Или Екатерины II. Или случайность. Или Промысел. Может быть, глубоко не случайно указывает перстом в пасмурное питерское небо ангел на Александрийском столпе. Над этим стоит поразмыслить.

Если когда-нибудь Санкт-Петербург населит другой народ, с другой культурой — и тогда Санкт-Петербург останется месторазвитием. Какие идеи будут реализовываться в нем, какие стремления и к чему овладеют его обитателями — об этом можно только догадываться.

В историю России Петербург вошел как город, несущий совершенно определенный комплекс идей. Читатель вправе как угодно относиться к идеологии «русской Европы», к идее европеизации России, но именно эти-то идеи в Петербурге и проявляются. И даже шире: Петербург — вечное месторазвитие идей личной свободы, независимости, индивидуализма. Эти идеи выражаются, мягко говоря, на разном уровне: от идей либеральной интеллигенции конца XIX века до митька, в пьяном угаре бормочущего свое «дык…».

В 1990-е годы Петербург предстал «криминальной столицей» России. Спорить не буду — очень может быть, что и столица. Ведь то, чем беременно массовое сознание, обязательно должно проявиться и в Петербурге. Петербург просто обречен на положение лидера в российской культуре, и уж коли пошла волна криминализации — как же ему остаться в стороне?!

Но еще в большей степени Петербург — культурная столица России. И в еще большей степени — русская Европа.

Почему?

Почему именно эти идеи?

Почему именно они так сильны в Петербурге?

Попытаемся понять еще и эту сторону жизни Петербурга — причем тоже с позиций географии и других естественных наук.