Читать книгу - "Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого - Жан Фавье"

В 1311 г. камергер стал значительной фигурой в основном в вопросах дипломатии. Разве не благодаря своей осведомленности и своим полномочиям в сфере государственных финансов он получил один из ключей от ларца, в котором хранилась денежная сумма приданого Бланки Бургундской, жены Карла Маршского? Конечно же, существовал казначей, Ги Флоран, обладатель четвертого ключа, а первые два находились у Маго д'Артуа, матери Бланки, и графа де Сен-Поля, кравчего Франции.^[835] Таким образом, эта привилегия могла достаться Ангеррану всего лишь как королевскому служащему, в данном случае управляющему Палатой короля.^[836] Но в декабре 1311 г. Мариньи составил два других документа: 40000 турских ливров, которые уже уплатила Маго, а Мариньи использовал в интересах короля, переросли в 4000 ливров ренты;,^[837] но, скорее всего, Маго опротестовала этот акт произвола и, согласно грамоте от 28 декабря, распоряжения о выплате остававшихся 60 000 ливров были изменены: чтобы увеличить приданое своей дочери до 60 000 ливров, Маго предоставляла доверенность на город Сент-Омер, выплаты по которой, то есть 5000 ливров на каждое Рождество, должны были быть перевезены в Аррас, в ларец церкви Святой Богоматери – к этому ларцу прилагались четыре ключа, второй из которых получил Мариньи,^[838] – и превращены в земли или ренту, с согласия графини д'Артуа; при этом были составлены два экземпляра грамот, для короля и для Маго, и оговаривалось, что выкупленные таким образом земли и рента возвращались указанной графине в том случае, если бы Бланка умерла, не оставив наследников.^[839] В этом случае Мариньи выступал не просто как хранитель ларца, а как должностное лицо, специализировавшееся в финансовых вопросах.

Именно по приказу Ангеррана Тот Ги в промежуток с июня 1309 г. по июнь 1310 г. получил 12 000 парижских ливров из суммы долга, которую представители города Камбре должны были выплатить Маго д'Артуа, и передал их в руки Жоффруа де Бриансона для тайного дела, подробности которого были известны лишь самой графине. Наконец, не кто иной, как Мариньи в конце сентября 1311 г. добился реорганизации городской администрации Дуэ и, в частности, разрешил несколько вопросов из сферы муниципальных финансов, распределив налоги между представителями партий и организовав управление коммунальными фондами.^[840] Впервые он располагал столь обширными полномочиями в экономических вопросах, причем благодаря именно своему весу в сфере дипломатии. Он не был главой управления финансов королевства, однако руководил дипломатией во Фландрии и в силу этого обладал компетенцией в финансовой сфере.

Не обладая ни званием, ни определенным должностным положением, Мариньи в 1311 или 1312 г. занимал такое же положение, как, например, Жоффруа Кокатрикс или Бодуэн де Руа: иногда король доверял ему решение какого-либо финансового вопроса, но, как и вышеупомянутые люди, он был всего лишь исполнителем, степень инициативности которого очень сложно определить. По всей видимости, ему помогло приобрести вес в сфере дипломатии участие в переговорах во Фландрии в 1311 г., и благоприятная почва для финансовой деятельности камергера была подготовлена королем для Мариньи как для дипломата в Турне, Вьенне и Понтуазе, о чем мы поговорим в третьей части нашего труда. После 1312 г., когда внешнеполитические дела уже не оставляли Мариньи времени для занятия финансами или руководством отелем, и после его дипломатического успеха, главной составляющей которого была успешная финансовая операция, передача имущества тамплиеров внутри страны госпитальерам, что давало Филиппу Красивому возможность оценить задолженности Тампля, в последние годы правления мы будем рассматривать главного советника Филиппа Красивого как главу финансового ведомства королевства.