Читать книгу - "Расчет с прошлым. Нацизм, война и литература - Ирина Млечина"

В 1934 году он выступил со своим первым романом «Несчастная любовь», который известнейший критик Герберт Йеринг назвал тогда «шедевром прозы, обещанием художника, великолепной книгой». Другой критик, коричневого толка, заявил, что автора надо за эту книгу отправить «в трудовой лагерь». Вскоре Кёппен покинул Германию и уехал в Голландию. Там был написан еще один его ранний роман – «Стена шатается».

Действие этого романа происходит в период Первой мировой войны. Метафорическое название откликается на эту эпоху крушения и ломки старого: стена старого мира расшатана, дает трещину, а вместе с ней близок к краху «буржуазный век». Герой этого произведения – «еще очень молодой человек порядочных трезвых убеждений», обладающий в то же время особым «взглядом художника». Выходец из старой, верной прусским государственным устоям чиновничьей семьи, он с детства привык почитать понятие «долг»; служение долгу представляется ему едва ли не высшей формой нравственности. И все же он уже не тот беспрекословный исполнитель приказов, какими были испокон веку другие представители этого семейного клана. Вопрос о «долге» и «выполнении приказов» сыграет очень важную роль в послевоенной литературе, о чем еще будет сказано более подробно.

Стремясь оторваться от привычных норм, герой едет в некую «южную страну». Возникает прямая аналогия между положением в фашистской Германии и ситуацией в этой вымышленной стране. И здесь и там господствуют террор, атмосфера недоверия, страха и ненависти: «Ты знаешь, о чем шепчут здесь за занавешенными окнами, когда обсуждают дела правящих и те беды, которые они несут с собой?.. На людях – ни одного откровенного разговора, ни одного открытого лица. Выражение лиц сразу становится безразличным, все делают вид, будто идут по своим делам. И все же, живее, чем собственная жизнь, вкус крови на языке каждого, кто подумает об умерщвленных, о забитых и униженных…»

Роман проникнут настроениями смутного протеста, расплывающегося в романтической патетике. Как нам представляется, аналогии, возникающие в романе, хотя и наталкивают на мысль о параллелях с нацистской Германией, скорее продиктованы некими анархистскими представлениями раннего Кёппена. О многом говорит отказ писателя от послевоенного переиздания этого романа. Кёппен, представший в своем первом после 1945 года романе «Голуби в траве» (1951), – это писатель уже совсем другого уровня и другой темы. Произведения послевоенной и довоенной поры отделены друг от друга не просто шестнадцатью годами молчания автора – между ними пролегла целая эпоха, изменившая сознание художника и наложившая отпечаток на его мировоззрение, стиль и образы.

В романе «Голуби в траве» возникает впечатляющая картина западногерманской действительности первого послевоенного периода. Она складывается из множества синхронно разворачивающихся эпизодов, происходящих в оккупированном американцами Мюнхене, и охватывает один день 1948 года: в начале романа «колокола звонили к заутрене», в конце – «часы на башне бьют полночь».

Город еще не успел залечить раны, нанесенные войной, а уже зловещими ростками проступает прошлое – расовые предрассудки и ненависть к инакомыслящим, тоска по сильной руке и «старым добрым временам». Дух прошлого кажется неистребимым, настойчиво лезут из всех щелей остатки коричневого рейха, и смутно, но ощутимо возникает угроза новой бойни, новой бесчеловечности, грядущей катастрофы: «Над городом шли самолеты – птицы, предвещающие несчастье. Как гром и град, был грохот самолетов, как гроза. Гроза, град и гром, днем и ночью, то рядом, то вдалеке, учебные вылеты смерти, глухой гул, содрогания, воспоминания на развалинах. Бомбовые люки еще были пусты». Слово «еще» звучит зловещим предостережением. Это обращение к разуму, совести и чувству ответственности современников, призыв использовать «передышку» для того, чтобы направить жизнь и мир по новому пути.

Однако мало кто из персонажей романа способен сделать выводы из прошлого. Большинство покорно и бессмысленно бредет навстречу неясному, «темному» будущему – жители послевоенного Мюнхена и солдаты американской армии. Словно «голуби в траве» (выражение Гертруды Стайн), подвергаясь опасности попасть в «силки птицелова» и «угодить к мяснику», порхают они, «гордясь своей вымышленной, ничего не дающей, кроме нищеты, свободой». Так интерпретируется – устами писателя Эдвина – смысл метафорического заглавия романа. Образ этот близок мироощущению самого Кёппена – не случайно эпиграфом к следующему роману «Теплица» он сделал слова Гарольда Никольсона о «людских умах и сердцах», которые бьются, «подобно беспомощным коноплянкам в силках».

И все же, хотя внешне поступки кёппеновских персонажей кажутся бессмысленными и случайными, каждая из судеб здесь обусловлена вполне конкретными историческими обстоятельствами – и в этом наиболее заметно то развитие, которое проделал Кёппен со времен своих первых романов. Герои романа «Голуби в траве» – порождение своего времени, люди несущие на себе «неизгладимую печать» национальной трагедии: писатель Филипп, разучившийся писать в результате пережитой катастрофы, потерявший веру в себя и людей; эмигрантка Генриетта, спасшаяся в Америке от фашистского концлагеря и не желающая возвращаться в Германию; обывательница фрау Берендт, томящаяся по «добрым старым временам»; носильщик Йозеф, переживший две мировых войны и не знающий, «что же дальше». Жизнь всех этих людей изуродована, деформирована фашизмом и войной, миром, где господствуют предрассудки и ненависть. И все они одиноки и некоммуникабельны – их разъединил античеловеческий дух рейха, теперь их разъединяет корысть. Больше других это одиночество и изоляцию человека воплощает Филипп – фигура художника, исчерпавшего себя, не знающего больше, о чем поведать миру после пережитого: «Филипп не знал волшебного слова. Он забыл его. Ему нечего было сказать». И всемирно известный «лауреат» Эдвин (прообразом его считается Томас Элиот) с его идеей европейского духа тоже потерял способность понимать мир и тоже не знает, где искать выход.

Судьбы персонажей романа, многие из которых не ведают друг о друге, переплетаются и скрещиваются: люди встречаются в оживленном уличном потоке, потоке жизни, сталкивающей и разъединяющей их. Роман представляет собой монтаж из коротких главок-эпизодов – их около ста десяти. Между эпизодами существует ассоциативная связь. Героев романа, спешащих неизвестно куда, охваченных лихорадочным возбуждением или унынием и тоской, сводит в едином уличном потоке стремительный ритм жизни большого города. В этом потоке оказываются рядом фатоватый писатель Эдвин в роскошном кадиллаке, простодушный негр Вашингтон в небесно-голубом лимузине (цвет надежды), солдат-негр Одиссей, «улыбающийся победитель», и старый немец-носильщик Йозеф. Красный свет преграждает всем им путь. Они встречаются в хаосе улиц, не подозревая о существовании друг друга, и все же связанные общей судьбой – судьбой Германии, поверженной и залечивающей раны, но уже переживающей возрождение старого.

В текст вмонтированы газетные заголовки, информационные сообщения, лозунги, которые или диссонируют с содержанием, или заостряют его. Они подчеркивают ненадежность и зыбкость мира, создавая своего рода политический фон. С описанием послевоенный суеты контрастирует фраза о готовящихся взлететь в небо бомбардировщиках, которые размещены в Европе. Все в этом романе настроено на то, чтобы передавать, по словам Кёппена, «наш горький опыт».