Читать книгу - "Конон Молодый - Владимир Антонов"

Супруга же была уверена, что муж приезжает в краткосрочный отпуск из далекой китайской провинции. Ведь такой была его легенда. Да и на штемпеле всех писем, которые Галина Петровна получала от мужа из-за границы, стояли китайские иероглифы. Лишь в 1961 году, когда Молодого арестовали и судили в Лондоне, руководство нелегальной разведки Первого главного управления КГБ наведалось к Галине Петровне с рассказом о том, где все эти годы был ее муж и какая участь его постигла. Чекисты подарили ей большой золотой перстень с аквамарином.

В дальнейшем Галина Петровна была подключена к операции по организации обмена Конона Трофимовича. От ее имени направлялись соответствующие письма, на ее адрес пересылались личные вещи арестованных разведчиков.

Из воспоминаний сына разведчика, Трофима Кононовича Молодого, относящихся к середине 1990-х годов:

«Для меня до сих пор остаются не до конца ясными взаимоотношения отца с матерью. Он женился на ней, так сказать, по «наводке» своей матери и моей бабушки Евдокии. Может быть, потому, что Галя была соседкой по квартире и на глазах бабушки прошла вся жизнь этой девушки, которая уже успела выйти замуж, развестись и родить дочку Лизу, ставшую затем моей единоутробной сестрой.

К тому же Галя работала в институте протезирования у бабушки, где преподавала в школе-интернате для детей-инвалидов, и не вызывала никаких подозрений в отношении своего трудолюбия.

Свадьбу сыграли очень быстро, без всякой помпы и показухи. Отец уже был разведчиком-нелегалом. Возможно, что такой вариант устраивал всех, в том числе и руководство нелегальной разведки.

После свадьбы отец отбыл в «длительную и очень высокооплачиваемую командировку в Китай», где, как объяснили моей маме, были очень плохие жилищные условия, и посему ей, мол, лучше оставаться в Москве.

Последний раз отец побывал дома через год после моего появления на свет, и после этого до самого ареста в 1961 году он все продолжал и продолжал «работать в Китае», а мама Галя в это по наивности своей или по необходимости верила.

Одно могу сказать: отец любил маму. Может, потому, что редко видел ее, а вероятнее всего, из-за меня.

Как мы жили? По свидетельству моих ближайших родственников, сначала очень плохо. Когда отец стал «китаистом», вся наша семья из семи человек размещалась в крохотной двухкомнатной квартирке в доме на Новоостаповской улице Пролетарского района. Дом был действительно пролетарским, типа знаменитых «хрущевок», только из красного кирпича. В квартире обитали мама Галя, ее дочь и моя единоутробная сестра Лиза, которая была старше меня на одиннадцать лет, родная сестра матери Вера со своим мужем художником Кривоноговым^[17], их сын Юра и бабушка Женя, то есть мама моей матери. В общем, настоящая «коммуналка» в двухкомнатной квартире. Правда, жили дружно. Художник Кривоногое, известный своими батальными картинами об Отечественной войне, большую часть времени проводил в мастерской или в Студии Грекова, где обучал будущих живописцев. Остальные тоже бегали по своим делам.

И все же, когда отец приехал посмотреть на своего годовалого отпрыска летом 1959 года, он пришел в шоковое состояние из-за наших жилищно-бытовых условий.

Как значительно позже стало известно, он сбегал тайно на Лубянку и… нас быстренько расселили. Мама, сестра Лиза, я и бабушка Женя получили отдельную двухкомнатную квартиру на Фрунзенской улице неподалеку от набережной Москвы-реки, а остальная троица осталась в прежней квартире. И вот тогда-то наступила спокойная, новая жизнь…

Матери рассказали всю правду об отце только в 1961 году, когда он был арестован в Лондоне. Но я, конечно, ничего не знал. Помню, однажды спросил у матери:

— А где мой папа?

— Он работает далеко-далеко…

— А когда он приедет?

— Не знаю…

— А почему?

— Такая у него работа, сынок.

— Дурацкая у него работа.

Мама заплакала, а я испугался и перестал спрашивать… И вот наступил апрель 1964 года. Отметили мой день рождения. Я получил подарки, а мать вдруг исчезла. Неожиданно исчезла. Пришел домой из детского сада. Сидит моя сестра Лиза. Она была старше меня на одиннадцать лет. Значит, ей семнадцать, а мне шесть. Спрашиваю, где мама. А Лиза улыбается и молчит. Я начал плакать…

— Не реви, Трошенька. Мама уехала встречать папу!

— Ой, а что я скажу папе? Я его ни разу не видел…

— Скажи: «Здравствуй, папа! Я очень рад тебя видеть!»

— Здравствуй, папа! Я очень… А чего дальше?

— Чего, чего! Я очень рад тебя видеть.

Повторил. Все вроде правильно. Стали ждать. Молча. Но я кожей чувствовал, что Лиза тоже нервничает. То садится, то встает. И вдруг звонок. Мы бросились к двери. Открыли. Входят двое. Мама взяла меня на руки, расцеловала и заплакала. А рядом с ней дядя. По идее мой папа. Худой, бледный, измученный какой-то, но улыбающийся. Берет меня из рук матери, прижимает к себе и весело так говорит:

— Молодой человек, а вы меня признаете?

А я вдруг растерялся и все забыл, что надо говорить. А говорить надо. И тут я почему-то перешел на официальный тон.

— Вы знаете, а я знаком с вашей мамой.

Отец как захохочет, а я заревел как оглашенный, от счастья конечно…

Ровно через месяц после возвращения отца нам по решению высокого начальства с Лубянки улучшили жилищные условия. Дали трехкомнатную квартиру на 3-й Фрунзенской улице…

А потом потянулись обычные дни, то радостные, то печальные. Отец уходил на работу, но не каждый день. И все свободное время проводил за пишущей машинкой. Печатал, складывал листы в папку, то в одну, то в другую. Иногда что-то рвал. Помню, разорвав очередной отпечатанный лист, сказал: «Не поймут товарищи». Иногда вскакивал среди обеда или ужина и бежал к машинке. Или что-то вспоминал важное, или светлая идея приходила…»

После ухода из жизни Конона Трофимовича Молодого его жена Галина Петровна снова пошла работать в Институт протезирования, но уже не учительницей, а заведующей канцелярией. Впрочем, она так и не смогла смириться с потерей мужа, часто болела и подолгу лежала в больницах.

Дочь Лиза окончила Московский государственный институт международных отношений и была распределена на работу в центральный офис внешнеторгового объединения «Международная книга».

Сын Трофим после десятилетки поступил в Московское высшее пограничное Краснознаменное командное училище КГБ СССР. На третьем курсе женился. Через год его молодая жена Татьяна подарила ему сына, которого назвали в честь деда — Кононом. После окончания училища Трофима по его просьбе направили в Мурманскую область. Служил он заместителем начальника пограничной заставы неподалеку от поселка Никель, что на советско-норвежской границе. Дослужился до должности начальника пограничной заставы. Затем вернулся в Москву, преподавал в Высшей школе КГБ СССР. В 1989 году заместитель начальника курса контрразведки Высшей школы КГБ СССР майор Молодый комиссовался по состоянию здоровья и занялся бизнесом.