Читать книгу - "Филипп Август - Жерар Сивери"

При попытке понять историю брака Филиппа и Ингеборги сразу вступают в борьбу две версии — романтическая и политическая. С великим удивлением приходится наблюдать, что официальные королевские хронисты придерживаются первой из них, тогда как зарубежные историографы выдвигают вторую. Путаница достигает наивысшей точки, когда супруг утверждает, что причиной его разрыва с Ингеборгой стала половая несовместимость, тогда как сама королева, несмотря на свое положение пленницы, сопряженное с моральными пытками, всевозможными притеснениями и давлением, включая шантаж, неустанно утверждала, что она является супругой Филиппа и что он вовсе не был бессилен в первую брачную ночь. Однако не будет ли унижением для истории копаться в этих альковных тайнах? Политические персонажи той эпохи — церковные деятели, епископы, участники соборов и папы — так не думали. Фиктивный или нет, этот брак отражался на политической жизни Франции в течение многих лет.

Официальные писатели королевства Французского проявляли стеснительную сдержанность по этому поводу. Достаточно вспомнить Вильгельма Бретонца, который воспел короля в «Филиппидах», упомянув при этом лишь его первую супругу — королеву Изабеллу де Эно. Он считал, что рассказ о злополучном браке с датчанкой никак не может прибавить славы Филиппу Августу. Разумеется, в «Деяниях», то есть в официальной хронике правления Филиппа, Бретонец, как и Ригор, не мог об этом умолчать. Однако Ригор более словоохотлив, что в данном случае естественно, поскольку его продолжатель, Вильгельм Бретонец, дает лишь краткий пересказ событий, случившихся до 1206 года.

Что же нам сообщает Ригор? В 1193 году король Филипп направил к королю Кнуту, правившему Данией с 1182 года, посольство во главе с Этьеном, епископом Нуайонским, который был сыном Готье, старого и верного королевского шамбеллана. Послы должны были просить у датского короля одну из его сестер в законные жены для Филиппа II. Кнут с радостью откликнулся на эту просьбу, заявив, что она делает ему честь, и выбрал «самую красивую из своих сестер, Ингеборгу», рожденную в 1174 году, «юную девушку, украшенную всеми достоинствами». Он передал невесту послам короля Филиппа, которые по морю доставили ее во Францию. Окруженный прелатами и великими светскими вассалами королевства, Филипп с пышностью принял датскую принцессу в Амьене, немедленно на ней женился и велел подготовить ее коронацию. «Но странное дело: став бессильным из-за ворожбы и козней дьявола, он в тот же день начал проникаться ненавистью к той, которую так сильно желал уже долгое время». Вскоре епископы и бароны стали спорить по поводу существования родственных уз между новобрачными «через Карла, графа Фландрского» (Карл Добрый был графом Фландрским с 1119 по 1127 год)^[180]. Ригор не вдается в подробности, но тогда стоял вопрос о родственной связи между Ингеборгой и Изабеллой де Эно: ее наличие позволило бы признать брак недействительным, поскольку Филипп, овдовев, заключил новый брак с родственницей своей первой жены без предварительного церковного разрешения. Прелаты и бароны точно признали факт родственной связи и вынесли постановление об аннуляции брака. Однако королева не признала это решение: «Ингеборга не пожелала вернуться в Данию, но осталась во Франции и решила жить в монастырях». Так началось дело Ингеборги с неисчислимыми последствиями для короля, его власти и королевства.

Вильгельм Бретонец изображает события в ином освещении: его версия — очень упрощенная и в некотором отношении слегка смягченная. «Филипп Великодушный» женился на принцессе Ингеборге в Амьене. «В тот же день, когда она была освящена и коронована, под влиянием злых чар, которые называли колдовскими, король стал всё меньше ее любить, захотел лишить ее права на престол и на супружеское ложе и, наконец, расстался с ней по причине одной родственной связи. Однако Ингеборга осталась во Франции и получила из фиска (то есть из доходов королевского домена) средства к существованию». Таким образом, королевский капеллан смягчает условия пребывания королевы во Франции между 1193 и 1213 годами и не упоминает, что она жила в монастырях или замках на положении настоящей пленницы, тогда как Ригор, по крайней мере, говорит о монастырских резиденциях.

Но принципиальное различие между двумя авторами «Деяний» состоит в следующем: Ригор утверждает, что ненависть охватила короля с первого дня, что позволяет предполагать неприятие немедленное и решительное; позиция второго хрониста менее категорична, ибо Вильгельм Бретонец ограничивается указанием на то, что Филипп стал меньше любить Ингеборгу со дня ее свадебного благословения и коронации. Хронист-капеллан, таким образом, указывает на постепенный разрыв. Однако в целом историки сохранили версию Ригора: нередко прибегая к драматических выражениям, они повествуют об изгнании Ингеборги с супружеского ложа уже в первую брачную ночь и тем самым возводят в разряд истины то, о чем высказывания хрониста, вовсе не столь категоричные, позволяют лишь строить предположения^[181].