Читать книгу - "Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - Осмунд Эгге"

Позже присутствие в тот момент в Смольном тех или иных врачей оспаривалось. Их имена и время прибытия были зарегистрированы и внесены в медицинское заключение. Кроме того, заключение было подписано профессором Гессе, присутствие которого в Смольном не было зарегистрировано. Также утверждалось, что у тела Кирова был профессор Г. Ф. Ланг, хотя его подпись под заключением отсутствует. Эми Найт и здесь предполагает наличие «заговора»^[444].

Возможно, подпись профессора Гессе была ошибкой в заключении. Профессора Ланга, видимо, в Смольном тоже не было. Под медицинским заключением не только нет его подписи, но и его присутствие в Смольном не зарегистрировано. Профессор Ланг также не упомянут в отчете о вскрытии тела Кирова, которое состоялось ночью в больнице им. Свердлова, куда его доставили в 23 час.^[445]

Найт в определенной степени берет за основу заявление доктора д. Г. Дембо, сделанное им в 1988 г. Он утверждает, что был в Смольном: прибыл туда в день убийства незадолго до 18 час. Дембо утверждает, что охранников в Смольном в это время не было, его никто не остановил, он поднялся по лестнице и беспрепятственно подошел к кабинету Кирова. Около кабинета, в котором находилось тело Кирова, охраны тоже не было. Найт считает это свидетельством того, что после убийства с третьего этажа можно было украсть и вынести все, что угодно. Однако Кирилина доказала, что Дембо не мог быть в Смольном в тот вечер. Она утверждает, что все входы и выходы третьего этажа, все двери были опечатаны сразу же после убийства. Об этом свидетельствует и И. А. Александров, один из телохранителей Кирова^[446]. На входе в боковой коридор, где находился кабинет Кирова, была выставлена дополнительная охрана. Работникам Смольного, чьи кабинеты находились в этом коридоре, даже не позволялось без разрешения охранников ходить в туалет. Кирилина утверждает, что комендант Смольного Михайльченко даже установил сирену, сигнал которой приказывал каждому работнику Смольного останавливаться перед постами охраны и не двигаться дальше без разрешения охраны^[447]. Дембо утверждал, что оказывал помощь в осмотре тела Кирова, но он не указан в списке присутствовавших при осмотре, его подпись под медицинским заключением отсутствует^[448].

Реакция Сталина и первые инициативы

Как только врачи констатировали смерть Кирова, Чудов позвонил Сталину в Москву. Трубку взял секретарь Сталина Поскребышев и попытался перевести звонок на Сталина, который не ответил. После этого Чудов просил Поскребышева сообщить Сталину, что Киров убит, его убийца арестован. После этого разговора Сталин немедленно сам позвонил Чудову^[449]. Задав Чудову несколько вопросов, Сталин попросил соединить его с одним из врачей, грузином Джанелидзе. Беседа началась на русском языке, однако собеседники быстро перешла на грузинский^[450]. Это также было сочтено подозрительным.

В Москве Сталин действовал без промедления. Когда ему сообщили об убийстве Кирова, он находился в своем кабинете на совещании с членами своего ближнего круга Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым и Ждановым. Был немедленно вызван нарком НКВД Ягода с тремя сотрудниками, которые прибыли в 17 час. 50 мин. Сотрудники НКВД ушли из зала совещаний после короткого напутствия. Другие члены Политбюро также были вызваны и прибывали в период с 18 час. 20 мин. до 18 час. 45 мин. К 20 час. 10 мин. совещание закончилось, и все, кроме Ягоды, покинули помещение^[451].

Во время совещания обсуждались важные вопросы по организации похорон Кирова. Кроме того, было решено, что Сталин в сопровождении Молотова, Ворошилова и других лиц отправится в Ленинград этим же вечером в специальном поезде^[452]. Наибольший интерес в этой связи представляет собой новое постановление, ужесточающее уголовное наказание за террористические акты^[453], принятое без соблюдения обычных процедур; лишь позднее оно было представлено на утверждение Политбюро^[454]. Через несколько дней, 10 декабря, в Уголовный кодекс были внесены новые соответствующие статьи. На основании проекта, разработанного Кагановичем, в это же время были созданы внесудебные карательные органы^[455].

Такая быстрая подготовка постановления дает основания полагать, что Сталин планировал его заблаговременно. Кроме того, это постановление используется в качестве косвенного доказательства участия Сталина в убийстве Кирова. Это преступление, как полагают, должно было оправдать ужесточение террора против врагов Сталина^[456]. Однако этот период не был таким уж коротким, как утверждают некоторые. Когда Сталину сообщили об убийстве, часы, вероятно, еще только пробили пять часов дня. Высшие руководители страны были в это время уже на заседании, или же должны были быть вызваны на совещание в течение короткого времени. Для Сталина и его ближайших коллег, проинформированных об убийстве, до момента закрытия совещания в его кабинете прошло, вероятно, почти три часа. Таким образом, имелось достаточно времени для того, чтобы сформулировать постановление. На форму и содержание постановления повлияли чувство шока и гнева, которые испытали руководители партии после известия об убийстве Кирова. Кроме того, нет ничего странного в чрезвычайных мерах, вводимых после террористических актов. Можно вспомнить, что подобное происходило и после попытки убийства Ленина в 1918 г. Адам Улам выразился по этому поводу следующим образом: «Политические убийства вообще очень заразительны <...> в первую очередь Сталин озаботился тем, чтобы навести такой свирепый террор, который в самом зародыше пресек бы эту заразу»^[457]. Убийство Кирова показало страх Сталина перед покушениями на его персону. Раньше москвичи могли часто видеть Сталина, прогуливающегося по Арбату в компании начальника своей охраны Власика и двух телохранителей. Как говорят, он часто появлялся там вместе с поэтом Демьяном Бедным и время от времени посещал своих знакомых, живших в обычных коммунальных квартирах. Однако после убийства Кирова все это прекратилось. Система охраны Лубянки, штаб-квартиры НКВД в Москве, также изменилась. До убийства Кирова все работники НКВД и его бывшие сотрудники, имевшие на френче или лацкане пиджака значок Почетного Чекиста, могли беспрепятственно входить в центральное здание на Лубянке и свободно передвигаться по зданию без каких-либо конкретных целей. Такой порядок после убийства Кирова изменился, т. е. убийство привело к ужесточению мер контроля^[458].