Читать книгу - "От Руси к России - Александр Петрович Торопцев"

твои ко мне, возвратив жалованье, им данное. Ни мне в твоем, ни тебе в моих уделах не покупать сел, не брать людей в кабалу, не судить и не требовать дани. Но я, Владимир, обязан доставлять тебе, великому князю, с удела моего известную дань ханскую. Сборы в волостях княгини Иулиании принадлежат нам обоим. Людей черных, записанных в сотни, мы не должны принимать к себе в службу, ни свободных земледельцев, мне и тебе вообще подведомых. Выходцам ординским отправлять свою службу, как в старину бывало (сим именем означались татары, коим наши князья дозволяли селиться в российских городах). …Если буду чего искать на твоем боярине или ты на моем, то судить его моему и твоему чиновнику вместе; а в случае несогласия между ими решить тяжбу судом третейским. Ты, меньший брат, участвуй в моих походах воинских, имея под княжескими знаменами всех бояр и слуг своих: за что во время службы твоей будешь получать от меня жалованье»[57].

Этот уважительный договор двоюродные братья не нарушили, хотя после смерти Дмитрия Ивановича авторитет Владимира Андреевича на Руси и в Орде был чрезвычайно высок. Трудно было в тот момент найти для Руси лучшего князя, к тому же старшего в роде Рюриковичей. И наверняка тридцатишестилетнему князю хотелось получить ярлык на великое княжение. Да и бояре, мечтавшие возвыситься при нем, пытались вбить клин между ними. В какой-то момент могло показаться, что им удалось сделать это. После смерти Дмитрия Донского наступило «размирье» между уже мертвым и еще живым братьями. Но Владимир Андреевич все же признал Василия, сына Дмитрия, великим князем, и отслужил ему верой и правдой до конца своей жизни – до 1410 года.

Каменный Кремль

Свадьбу Дмитрия Ивановича и Евдокии, дочери князя Дмитрия Константиновича, назначили праздновать в Коломне. Но незадолго до приятных торжеств на Москву налетел страшный пожар. Он зародился в церкви Всех Святых. Быстро набрав силу, огонь сорвался с обгоревшей колокольни на город. Люди, увидев мечущееся шумное пламя, бросились за баграми и ведрами, а на город кинулся ураганный ветер. Он хватал с огненных деревьев перезрелые снопы пламени, разносил их с грохотом и визгом по деревянным строениям, те вмиг возгорались, выбрасывая наверх все новые и новые снопы пламени. «Пожар Москвы в этот сухмень и зной великий сопровождался сильною бурей и вихрем, разносившим за 10 дворов головни и бревна с огнем, так что не было возможности гасить; в одном месте гасили, а в десяти загоралось, и никто не успевал спасать свое имение»[58].

Много бояр, купцов, не говоря уж о простых людях, не спасли своих теремов, домов.

Дмитрий Иванович, Владимир Андреевич и митрополит всея Руси Алексий созвали жителей города на общий совет. Что делать, как жить дальше? Что делать с Москвой? Сколько уж раз горел город, сколько бед принес людям огонь. Может быть, место неудачное выбрали отцы-основатели? Может быть, нужно перенести Москву в другое место? Бывало на Руси такое. Город Белоозеро, например, три раза переносили с места на место. Рязань после нашествия Батыя сменила свою «малую родину».

Нет, с Москвою такого не случится, решили на общем совете люди, а чтобы хоть как-то огородиться от огня, разбойника беспощадного, задумали они по предложению митрополита всея Руси строить каменный Кремль.

Частые пожары, конечно же, были не единственной, да и не главной причиной, побудившей москвичей возвести на Боровицком холме каменную крепость. В эти годы заметно активизировалось Тверское княжество, и борьба за глаенство на Русской земле между ним и Московским княжеством резко обострилась. Алексий будто бы предвидел события недалекого будущего, а Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич отнеслись к его предостережениям и советам с полным пониманием.

И москвичи (жители города и близлежащих сел), занимаясь обустройством собственной жизни (до зимы нужно было обеспечить себя теплым жильем!), ни на минуту не забывали о каменном Кремле, всю зиму заготавливали и возили из подмосковных каменоломен материал. Несмотря ни на что. Это были очень сильные люди. Их не остановила даже чума, вновь обрушившаяся на Русь, подобравшаяся к городу в самый неподходящий момент. Земля Московская, совсем недавно впитавшая в себя безвкусный пепел пожара, теперь глотала смрад чумы.

Испытание огнем выдержали жители Боровицкого и соседних с ним холмов. Испытание чумой они выдержали! Она губила людей по 20-40 человек в день в таких городах как Коломна и Переяславль-Залесский. В Москве она злость свою не растеряла. В общих могилах людей хоронили, хоронили, хоронили, но о заготовке камней для Кремля не забывали.

В 1366 году, когда чума, не сладив с упрямством москвичей, отступила, притихла где-то, невидимая и страшная, в Коломне сыграли-таки свадьбу Дмитрия Ивановича и Евдокии. Веселая и торжественная была свадьба, с пышными обрядами и чинными речами, с хороводами и играми. Хорошая пара – Дмитрий и Евдокия! – женилась в год Всесвятского пожара и «моровой язвы», женилась наперекор всему.

Весной 1367 года великий князь, его верный друг – двоюродный брат и митрополит всея Руси – заложили в Москве каменный Кремль. Работы по возведению стен велись неспешно, при этом площадь города была увеличена.

На следующий год Алексий совершил поступок, который недоброжелатели ставят в вину ему и Дмитрию Ивановичу. Но сложной и напряженной была обстановка, сложившаяся вокруг Московского княжества, время будто спрессовалось, заставив людей, особенно политиков, думать и действовать быстро, очень быстро.

До Алексия дошли верные слухи о том, что князь тверской Михаил Александрович, талантливый организатор, смелый воин и хороший полководец, стал наводить дипломатические мосты с сильнейшим и коварнейшим противником Москвы, Ольгердом Литовским. Этого сближения нельзя было допустить, особенно если учесть, что тверские князья всегда пользовались особым уважением в Орде!

В 1368 году митрополит Алексий вызвал Михаила Тверского на третейский суд в Москву, обещав ему абсолютную безопасность. Князь доверился духовному пастырю, явился в Москву, но здесь его заключили в темницу. Случай для Алексия неправдоподобный. Не такой он был человек, не мелкий, не слабый. Но, стоит повториться, пошел он на этот шаг от безысходности.

От большой беды Михаила Александровича спасли ордынские послы, по случаю очутившиеся в Москве. Они убедили Алексия и Дмитрия отпустить на волю узника, тот вернулся в Тверь и стал готовить войско в поход. Такую обиду он стерпеть не смог. Такой великолепный случай для похода на Москву упустить было бы непростительно.

Дмитрий Иванович узнал об этом и пошел на опережение противника. Он быстро собрал войско, вторгся в Тверское княжество. Михаил, не ожидая такой прыти от юного соперника, бежал в Литву под защиту Ольгерда. Довольный