Читать книгу - "Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга 2 - Марина Алиева"

оказался последним, к кому регент обратился с вопросом: «А вы, епископ, что думаете?».

– Боюсь, ваша светлость, мое красноречие померкнет после всех этих блистательных выступлений, – смиренно потупился тот, – поэтому я выражу свое согласие деликатным молчанием.

Это было не совсем то, чего ожидал Рошетайе. Однако видя, что Бэдфорд смотрит на него с благосклонной задумчивостью, Руанский епископ только низко поклонился и на всякий случай добавил:

– Разумеется, последнее слово за вами, ваша светлость. Если вы сочтете, что поход на Орлеан сейчас целесообразней, я готов беспрекословно признать вашу правоту.

– Плохо, плохо закончили, епископ, – пробормотал регент поднимаясь. – Но говорили убедительно. Я подумаю над вашими словами…

* * *

Двадцать второго июня Антуан де Вержи двинулся на Вокулёр.

Отряд, насчитывающий около двух тысяч воинов, был подкреплен бойцами капитана из Бове Пьера де Три и войском графа де Фрибура, подошедшим из Франш-Конте, графства Бургундского.

Витри к тому времени был уже захвачен, а следом за ним пали и более мелкие Бланзи и Ларзикура. Этот военный маневр прошёл легко. Но, в отличие от многих из своего окружения, губернатор Шампани не слишком радовался победе при Витри.

«Такое впечатление, что Ла Ир сопротивлялся только для виду, – размышлял он, продвигаясь к Вокулёру. – Не знай я этого волка, тоже бы порадовался. Но Ла Ир скорее дал бы заточить себя в железную клетку, как Барбазан, чем позволил сдать город почти без боя… Однако, сдал… Что это? Или он не верит в победу «дофинистов», или это ловушка… Но в первое не поверю я сам, а вот второе… Второе вполне возможно, учитывая близость земель сына этой чертовой герцогини Анжуйской!».

Именно такие соображения заставили де Вержи принять без каких-либо оговорок все условия сдачи Витри, выдвинутые Ла Иром, и с миром отпустить его самого. Гарнизону тоже было позволено беспрепятственно удалиться, а в городе никаких погромов и расправ не проводилось.

«Будь, что будет, – решил про себя де Вержи. – Регент меня, конечно, по головке не погладит, но и гневаться сильно не посмеет – за моей спиной герцог Бургундский. Зато, если под Вокулёром нас ждет ловушка, я заработаю некоторые послабления для себя и своих людей тем, что пошел на уступки».

Крепость осадили по всем правилам воинского искусства, переполошив все окрестности в долине Мёза – извилистой речушки, что протекает как раз под откосом, где вознес свои башни Вокулёр. Однако мессир де Бодрикур не спал и тоже потрудился на славу. Помимо уже имеющихся двадцати трех башен, он укрепил Вокулёр изнутри вторым кольцом фортификационных достроек – обстоятельно и надежно, не оставляя никаких сомнений в том, что к осаде здесь готовились давно.

Де Вержи не был удивлен, когда первая атака захлебнулась, но присланный Кошоном Бовесский капитан буквально пришел в бешенство. Отправляя его, епископ пообещал огромную награду за полное уничтожение деревеньки под названием Домреми, где «по достоверным сведениям, тайно переданным Кошону неким безвестным монахом» окопалось целое скопище еретиков, и бравый капитан рассчитывал уже к середине июля доложить о выполненном задании. А на полученные деньги откупить давно присмотренное поместье под Бове.

Во время военного совета в шатре командующего мессир де Три и ногами топал, и швырял оземь свои перчатки, требуя возобновления атак, но мало чего добился. Ответом ему был только холодный взгляд де Вержи, который буквально накануне в беседе с графом де Фрибур делился своими подозрениями о возможной ловушке, подстроенной «дофинистами».

– Я не верю в легкие победы, как не верю в тайники с приоткрытой дверцей. Больше похоже на мышеловку… И терпеть не могу, когда в военные дела влезают святоши, – говорил он поздним вечером, стоя с Фрибуром на высоком холме, с которого хорошо просматривались и костры, разожженные осаждающими, и тёмные стены крепости, которая выглядела так, словно ничего не боялась. – Падет Вокулёр или устоит – неважно. В положении «Буржского королька» это мало что изменит. Зато как не вспомнить, что свободы для крепости добился не кто-нибудь, а Жан де Жуанвиль, имя которого с уважением произносил еще мой дед. И если парочке епископов что-то там померещилось – при чем здесь мы?.. Неделю назад я получил донесение от своих шпионов: Ла Ир, так легко сдавший нам Витри, преспокойно вернулся к дофину… А вчера прибыл гонец от его светлости герцога Филиппа. Как думаете, граф, что было в письме, которое он привез? Весьма прозрачный намёк на то, что не следует слишком упорствовать с осадой… Надо лишь дождаться, когда крепость падет сама, и рейдом пройтись по окрестностям, уничтожив для острастки несколько деревень. Названия их отдельно прилагались к письму с требованием после прочтения уничтожить… Когда такое было?! Или я забыл, как надо воевать, или это дело скорее политическое, нежели военное…

Фрибур ответил не сразу. Отвернувшись в сторону, он подумал, что и сам мало что понимает.

Как и де Три, графа прислали под Вокулёр с тайным предписанием, но уже от герцога Бургундского. Фрибур должен был лишь проконтролировать уничтожение именно Домреми, которая была указана в числе других деревень. Однако, в отличие от Бовесского капитана, граф никакой личной заинтересованности не имел и считал себя скорее обиженным подобным поручением. Давать советы командующему в деле, которое после падения Витри казалось всем уже решённым, он тоже не был уполномочен, но все же, учитывая давнюю ратную дружбу с де Вержи, позволил себе многозначительный взгляд и короткое замечание:

– Мы с вами присягали только одному сюзерену, Антуан4. И это был не герцог Бэдфордский…

В конце концов, дело завершилось ни хорошо, ни плохо.

В результате недоговоренностей и вытекающей отсюда полной несогласованности действий весь июль шла довольно вялая осада, которую завершили полюбовным соглашением: гарнизон Вокулёра клятвенно обещал не вести военных действий против Бургундии, после чего осаждающие крепость войска мирно отошли.

Драчливый Бовесский капитан погиб в одной из атак, на которых он так настаивал, поэтому рейдом по окрестностям Вокулёра прошелся только Фрибур, считавший что рыцарю вроде него не пристало воевать с крестьянами. Указанные деревни он аккуратно разорил и поджёг, о чем составил соответствующее донесение. Однако не указал несущественную по его мнению мелочь, что население «избранной» Домреми укрылось за стенами Невшато – города в поместьях самого Фрибура.

Таким образом приказы регента, Кошона и герцога Бургундского были формально выполнены, но фактически положение дел, существовавшее до осады, никак не изменилось, если не считать трат и потерь.

Осознав это и почувствовав себя крайне уязвленным, Бэдфорд весь свой гнев обрушил на голову Кошона, который, как он вспомнил, давно настаивал на полном