Читать книгу - "Названец. Камер-юнгфера - Евгений Андреевич Салиас"

месяца покончим все дела. — И, рассмеявшись весело, Шварц продолжал:- Теперь с дыбой и с огнём надо возиться, возобновлять пытку по нескольку раз. А посади я завтра самого отчаянного и упорного лгуна на люнебургский стул всего только на пять минут, то он после второй минуты уже начнёт мне рассказывать не только всё, что скрывает, но и всё то, что я захочу. Русский человек, как дурак, только и мог придумать что грубую и опасную для жизни пытку… При лёгкой пытке никогда ничего не добьёшься, а при сугубой, жесточайшей человек с изодранным мясом и изломанными костями иной раз не скажет всю правду потому, что сразу потеряет возможность говорить, — и рад бы сознаться, да сознание потерял. А вместо этой возобновляемой пытки, берущей огромное время, дайте мне «стульчик» или хоть мангеймскую скамеечку, и я на каждом виновном потеряю, говорю вам, всего пять минут.

Шварц увлёкся и, рассказав о судейских порядках во всей Европе, вспомнил и об Англии. Но из радостного настроения он перешёл в ожесточённое. Один из его друзей-собеседников заметил, что в Англии уже почти двести лет пытки не существует и что, однако, суды и судьи обходятся без неё. Как? Бог их знает!..

— Они там, — сказал он, — не желают и знать виновного. Им его как бы и видеть не нужно! Они собирают о нём сведения во всём околотке, сзывают его сожителей, пропасть свидетелей, всех расспрашивают, а потом этому же собранному народу самому предлагают решить: виновен или нет человек? И вместе, сообща дело решается! И якобы ошибок никогда не бывает.

Шварца это мнение приятеля почти рассердило. Он начал доказывать, что в такой крошечной стране, как Англия, можно заводить иные порядки, которые в России были бы шутовской комедией. Привезут заподозренного человека, например, с границы Крымского ханства — и вместо пытки надо его заключить под арест? А на этой границе ханства надо ещё искать, разыскивать, брать и привозить в Петербург по дюжине и по две дюжины всяких свидетелей, чтобы судить его дело.

— Этак вся Россия теперь очутилась бы в одном Петербурге, — почти раздражительно рассмеялся Шварц.

Однако мнения собеседников разделились, начался оживлённый спор…

В ту минуту, когда хозяин, вдруг вспомнив нечто, прочитанное им недавно об английском судопроизводстве, хотел своим аргументом поразить гостей, дверь его кабинета растворилась. На пороге появился офицер и притворил за собой дверь.

Шварц и все гости, за исключением Адельгейма, который уже давно незаметно уехал, обернулись к явившемуся, как бы упавшему с неба… От изумления все молчали.

Мёртвая тишина на миг воцарилась в комнате…

— Что вы?! Кто вы?! — вскрикнул наконец Шварц, тихо вставая с кресла.

Он был настолько поражён, даже оскорблён подобным нахальством, что уже озирался: не взять ли что в руки и не хватить ли по голове этого нахала?

— Я подпоручик Измайловского полка Коптев! — выговорил вошедший холодно. — Вы ли господин Шварц?

— Что?! — вскрикнул этот, наступая.

— Я знаю хорошо, что вы господин Шварц, но я желаю, во исполнение требования закона, чтобы вы мне сами себя назвали!

— Ах ты мерзавец!.. — задохнулся Шварц от гнева.

Гости его уже были за ним вплотную… Казалось, что под влиянием обильного поглощения пива и кнастера они готовы были броситься и растерзать этого офицера-нахала.

— Откуда ты?.. Как ты смел?.. Эй, люди!.. Связать негодяя!.. — раздались крики и хозяина, и гостей.

Шварц, опасаясь, что офицер ускользнёт, подошёл и схватил его за борт мундира… Но Коптев грузным ударом кулака в грудь отшвырнул его на стоящих за ним. И если бы не гости, то, конечно, Шварц полетел бы на пол от сильного удара. Одновременно Коптев обернулся, растворил дверь настежь и крикнул:

— Сюда!..

И вслед за этим в комнату гремя ворвалось полдюжины рядовых с ружьями.

— Хватай их! Вяжи! — скомандовал Коптев.

Немцы обезумели, но не от страха, а от того сверхъестественного, что творилось на их глазах. Однако один из них тотчас дал здоровую плюху налезавшему на него солдату и поэтому был схвачен первый. Но, будучи силён, он отшвырнул от себя и повалил двух солдат. И это стало как бы сигналом свалки. Рядовые остервенились… Посыпались удары ружейными прикладами по головам.

И хозяин, и гости валились на пол, вскакивали и, кидаясь, падали от новых ударов. Два-три гостя уже были окровавлены.

— Смирно, вы!.. — крикнул на них Коптев. — Заколотим до смерти! Зря! Лучше покорно сдайтесь. Вяжи их!.. — скомандовал он солдатам.

У одного из рядовых были заготовлены несколько верёвок. Мигом расхватали их солдаты, а через минуту и Шварц, и гости его были все перевязаны.

Ещё через несколько минут немцев, окровавленных, бледных, вели через все комнаты квартиры и вывели на улицу, где стояло трое саней и ещё с полдюжины солдат.

Пока их проводили по дому, не показалось ни единого человека… Было очевидно, что вся прислуга Шварца от страха уже разбежалась и что дом пуст.

Здесь, на крыльце, при виде саней и другой команды солдат Шварц вдруг вскрикнул отчаянно по-немецки:

— Я понял! Я понял! Это донос на меня его светлости! Я знаю, кто доносчик! И я знаю, что через три дня я себя оправдаю! Оправдаю и вас всех! А эти негодяи за их обращение с нами пойдут на вечную каторгу!..

— Ну, хорошо, хорошо! Мели, мельница! — ответил Коптев тоже по-немецки и весело смеясь. — Умён ты, господин Шварц, самый умный из всех здешних столичных немцев, а вот теперь, ввиду твоей догадки и того, что ты сказал, я вижу ясно, что ты дурак! Ein Narr [22], — произнёс Коптев. И он повторил это слово четыре раза подряд особенно весело.

— Ты будешь в каторге! — крикнул на него Шварц. — Герцог меня…

— Твой герцог… — крикнул Коптев, перебивая и снова весело смеясь, — герцог — мерзавец, злодей, кровопийца… ехидное сатанинское наваждение на Руси! Вот что твой герцог! Ну, садись, родименький, — показал он на сани, — садись, пока ещё можешь сидеть, а пройдёшь через сыск и допрос, то и сидеть тебе будет нельзя. Не на чем! — И офицер громко рассмеялся…

Солдаты от шутки начальника тоже прыснули со смеха… Умный Шварц не двигался, глядел и соображал. Он будто догадывался, будто достиг наконец мысленно до чего-то непостижимо-невероятного…

XXXIV

За два часа до ареста