Читать книгу - "Бесы в красной гостиной - Валентин Логунов"

В Краснодар на совещание руководства Верховного совета, руководителей республиканских, краевых, областных Советов помимо Руслана Хасбулатова летели и его три заместителя: Сергей Филатов, Владимир Шумейко, Юрий Яров. Обычно на подобные мероприятия приглашали и главного редактора «Российской газеты». Так я оказался в одном служебном самолете вместе с руководителями парламента.

Самолет не был приспособлен для длительных перелетов и работы. В нем было три салона: в первом, сразу за кабиной пилотов, похожим на обычное вагонное купе с двумя полками и столиком, размещался Хасбулатов; во втором, примерно раза в три большим по размеру, с диваном и столом, его ближайшие помощники; в третьем, весьма скученном из-за близко установленных друг к другу кресел, размещались секретари, технические работники, журналисты.

Разговор в Краснодаре шел о том же: о причинах жесткого противостояния властей и о том, как его преодолеть. Было принято заявление, выдержки из которого будут приведены ниже.

Возвращались из Краснодара дня через два. Во втором салоне были два помощника Хасбулатова, Филатов, Шумейко, Яров и я. Минут через 20 после взлета заместители неожиданно, но дружно, поднялись и направились в купе Хасбулатова. Филатов, проходя мимо, задел меня коленом, подмигнул и произнес фразу, которая очень встревожила меня: «Пошли в бой».

Здесь я, наверное, должен пояснить, что собой представляли эти люди.

С Филатовым я сошелся в то время, когда он, народный депутат РСФСР, был назначен секретарем президиума Верховного совета. Это техническая должность, но, тем не менее, значимая: через него проходили все вопросы, выносимые на обсуждение президиума, а затем и на сессии Верховного совета. Я в нем был заинтересован, поскольку имел доступ ко многим документам, которые давали много информации, полезной для газеты. Можно сказать, мы подружились. Жили мы тогда в правительственном дачном поселке Архангельское (там же были дачи Ельцина, Хасбулатова, некоторых министров), в выходные дни встречались за одним столом (то он с супругой бывал у нас в гостях, то мы у них). Обильных возлияний Филатов не любил, ограничивались двумя-тремя рюмками. Часов в восемь вечера супруга торопила Сергея Александровича домой. Как-то я попытался их задержать, но Галина (жена Филатова) со вздохом сказала: никак нельзя, мне еще часа два с ним возиться. Оказалось, он страдал от обильной перхоти, и жена его раз в неделю чем-то обрабатывала. (У Сергея Александровича, действительно, благородная густая седина, намекающая на ум и даже мудрость, так что грех не позаботиться о ней.)

Встречались мы чуть ли не каждый день и в стенах парламента, пили в его комнате отдыха кофе. Когда он стал первым заместителем Хасбулатова, ездили в Германию, в окрестности Москвы. Филатов нередко был со мною откровенен, но до конца в свои мысли не допускал. Но я заметил, что он старается приблизить меня к себе. Одно время заместители Хасбулатова даже устроили эдакое «соревнование» в приглашениях в зарубежные поездки. Но мне заграничные вояжи, откровенно говоря, порядочно поднадоели, да и, слава богу, сообразил, что к чему.

И все же основным препятствием к более тесным контактам с Филатовым служило другое: я всегда был в отчаянии, когда пытался поговорить с ним на важные темы. В своих суждениях он был настолько банален, что от бесед с ним сводило скулы. Раз в месяц-два ему надо было объявиться на страницах газеты (все же первый заместитель!), но добиться от него свежей мысли, оригинального подхода к той или иной проблеме было просто невозможно. Я даже побаивался направлять к нему сотрудников газеты: ведь тут же обнаружится серость – пусть уж я один буду знать об этом его несчастье.

Но, как позднее выяснилось, Сергей Филатов обнаружил таланты в другой сфере – в подковерной борьбе.

О Ярове я мало что могу сказать. Это разумный, надежный человек, который умеет служить сильной власти. Мне кажется, он всегда боялся свободы выбора. Вжившись в какую-то систему, он с большой неохотой меняет ее. Он и лоялен к начальству, и в то же время не заискивает перед ним. Самое же главное его положительное качество – неамбициозность. Он как бы с детства выбрал себе среднее место и не претендует на большее. Поэтому в глазах власти – надежен. Думаю, он скрепя сердце шел в самолете к Хасбулатову, как оказалось, «на разборки».

Шумейко – это прежде всего пышущий здоровьем и мужской силой человек. Конечно, он никакой не политик, и жаль, что ему никто не посоветовал держаться от нее как можно дальше. В нем так много нормальной природной жизни, так много легкомыслия, здорового цинизма и юношеской задиристости, что пытаться совместить эти прелестные качества с серьезной политической работой в качестве заместителя председателя Верховного совета было бы равносильно попытке объединить характеры Дениса Давыдова и фельдмаршала Кутузова. Видная внешность, некая даже смазливость, всегдашняя веселость и расположенность в любое время рассказать и выслушать анекдот понудили бы наблюдавшего за ним человека искренне сожалеть, что такой человек попался на политическую удочку, тогда как ему подходит роль вечного комсомольского вожака областного разлива. Кажется, он был и трусоват. Во всяком случае, рассказывали, что когда меня в сентябре 1993 года (после издания знаменитого указа № 1400, но еще перед пальбой по парламенту) Черномырдин своим распоряжением отстранил от должности главного редактора, то якобы эту весть в редакцию поручили отвезти Шумейко, тогда вице-премьеру и министру печати, но тот, узнав по дороге о собрании редакционного коллектива, посвященном этому вопросу, повернул обратно. Так что бумагу с распоряжением Черномырдина привез фельдъегерь и уже после физической расправы над парламентом.

Вот эти люди и направились к Хасбулатову. Пробыли они там, если не изменяет память, минут 15–20. На другой день я узнал, зачем ходили: заместители предложили Хасбулатову уйти в отставку. Последующие события показали, какой ответ они получили.

Через день-другой состоялась наша встреча с Филатовым. Я в мягкой форме начал его убеждать, что менять в настоящее время руководство парламента означает не что иное, как согласиться с экономической политикой Гайдара. Выразил удивление тем, что еще недавно все они дружно вместе с председателем парламента противостояли этой политике. Что изменилось?

«Хасбулатов нас обманул, – сказал Филатов. – Мы действительно против политики Гайдара, но Хасбулатов, возбуждая нас против нее, преследовал личные цели». Какие? По версии Филатова, Хасбулатов трижды ходил к Ельцину и выпрашивал пост председателя правительства. В первый раз Ельцин ответил, что он, Хасбулатов, нужен ему в парламенте. Дескать, только вы, Руслан, можете сдержать этих бешеных народных избранников. На вторую просьбу Ельцин промолчал. А на третью ответил отказом. После чего Хасбулатов якобы и открыл прямой огонь по правительству Гайдара, а косвенно и по Ельцину. Южный человек, обиделся. И нас подставил.