Читать книгу - "Сухово-Кобылин - Владислав Отрошенко"

Это желание, о котором говорит в «Маскараде» Арбенин, присуще всем игрокам. Они мечтают составить себе счастье в жизни по правилам игры, уповая на некое автономное, не принадлежащее небесам, самосущее чудо, разлитое, наподобие мировой воли, повсюду, таящееся везде — хотя бы и в лавке ростовщика, или в раскладе карточных фигур, или в цифрах на колесе рулетки. И весь трагизм положения игроков — в этом противоречии между пылкой жаждой счастья, славы, достоинства и ничтожностью, призрачностью средств, употребляемых для их достижения.

Бредит тремя картами Германн: «Ему пригрезились карты, зеленый стол, кипы ассигнаций и груды червонцев. Он ставил карту за картой, гнул углы решительно, выигрывал беспрестанно и загребал к себе золото…»

Горит, накаленный воображением, блистательный ум Кречинского, и череда лучезарных призраков влечет завороженный взгляд:

— У меня в руках тысяча пятьсот душ — и ведь это полтора миллиона, и двести тысяч чистейшего капитала. Ведь на эту сумму можно выиграть два миллиона! И выиграю, выиграю наверняка; составлю себе дьявольское состояние, и кончено; покой, дом, дура-жена и тихая почетная старость.

Тешит себя безумной верой в эфемерного бога — «один оборот колеса» рулетки, который «всё изменит», — Алексей Иванович, жаждущий «воскреснуть из мертвых» ценой удачной ставки на красное или черное:

— У меня теперь пятнадцать луидоров, а я начинал и с пятнадцатью гульденами!.. Что я теперь? Zero. Чем могу быть завтра? Я завтра могу из мертвых воскреснуть и вновь начать жить! Человека могу обрести в себе, пока он еще не пропал!

Предается нежным мечтаниям о будущем счастье Ихарев, лаская «Аделаиду Ивановну», крапленую колоду-труженицу:

— Легко сказать, до сих пор рябит в глазах проклятый крап. Но ведь зато… ведь это тот же капитал. Детям можно оставить в наследство! Вот она, заповедная колодушка — просто перл!.. Послужи- ка ты мне, душенька… выиграй мне 80 тысяч, так я тебе, приехавши в деревню, мраморный памятник поставлю; в Москве закажу.

Но чудо невозможно. Бог отсутствует в фишках маленьких игр и в бурлении искусственных страстей. Рушатся неизбежно сложные построения, возведенные на хрупких опорах. Три карты Германна, крапленая колода Ихарева, фальшивый бриллиант Кречинского… Роковые атрибуты игры. Причины фатальной гибели героев. И вопль Кречинского под стук полиции в дверь возвещает о недостижимости счастья для игрока, о трагической невозможности соединить игру с жизнью: «Сорвалось!!» Бриллианты и страсти должны быть подлинными.

Не игру в картишки, конечно, но самоубийственную игру в жизнь возвел Кобылин «в перл создания». Оттого и не сделал он Кречинского ни вором, ни подлецом. Но ему самому, именно ему, создавшему блестящий образ игрока, судьба уготовила обвинения пострашнее сенатских. Журналисты, мемуаристы, литературоведы разных эпох азартно обвиняли его в том, что он, словно расчетливый и бездушный игрок, актерствовал и лгал полвека — в дневниках, в письмах, в произведениях; что он превратил свою 86-летнюю жизнь в чудовищную игру, в страшный театр… Для кого? Для себя самого, для родных, для близких… Для грядущих исследователей, которые станут разбирать архивные «единицы хранения» — сокровенные писания Александра Васильевича Сухово-Кобылина…