Читать книгу - "Танковые рейды 1941-1945 - Амазасп Бабаджанян"

Долго и медленно ехали мы с А. П. Коваленко по Киеву. Я знал, что Коваленко киевлянин, и старался не бередить его сердце праздными вопросами. И Александр Пантелеймонович молчал, только неотрывно всматривался в дома, мимо которых, петляя по закоулкам, двигалась наша машина, потому что по главным магистралям в город входили танки — части 1-й танковой армии шли на запад. Готовилась новая крупная наступательная операция с целью разгромить большую группировку врага на житомирско-бердичевском направлении. Войска 1-го Украинского фронта наносили главный удар на Бердичев, Жмеринка, где использовались три общевойсковые и две танковые армии.

Какая роль отводилась в этой операции танковым армиям, находившимся в составе 1-го Украинского фронта?

Задача по прорыву тактической глубины обороны противника была возложена на общевойсковые армии — 1-ю гвардейскую, 18-ю и 38-ю. Танковым же армиям, 1-й и 3-й гвардейской, как подвижной группе фронта, предстояло развивать прорыв в оперативную глубину обороны противника.

В предыдущей главе я отмечал, что Советские Вооруженные Силы накопили уже определенный опыт по применению крупных танковых масс. Множество положительных примеров давала наступательная фаза Курской битвы, уроком послужили и недостатки, имевшие место при использовании танковых армий в Белгородско-Харьковской операции.

Этот опыт привел к следующим выводам. Во-первых, наибольший эффект приносило массированное использование крупных танковых сил на направлениях главных ударов. Во-вторых, с целью сохранения и экономного использования сил и средств танковых армий для действий в оперативной глубине вражеской обороны общевойсковые армии прорывали самостоятельно всю тактическую зону обороны противника и обеспечивали условия для ввода в прорыв танковых армий. Последние, введенные в прорыв, стремительно развивали успех наступления, выходили навстречу подходящим резервам противника, громили их поодиночке, захватывали в глубине обороны противника важные объекты, рубежи и удерживали их до подхода главных сил фронта.

Когда же, пусть и в силу необходимости, танковые армии привлекались для совместного с общевойсковиками допрорыва тактической зоны вражеской обороны, они, как правило, преждевременно растрачивали свои силы, несли потери в людях и технике, теряли свою ударную мощь. Тем самым сокращалась возможная глубина их последующего, основного удара. Противник, не полностью расходуя свои оперативные резервы, оказывался еще способным затормозить развитие наступательной операции в целом.

При наступлении 1-го Украинского на Бердичев, Казатин, когда замедлился темп наступления общевойсковых армий, были введены в действие танковые. Они понесли потери, но ускорили здесь прорыв главной полосы обороны противника.

Планируя операцию, командование фронта наметило действия имевшихся в его распоряжении двух танковых армий на несколько удаленных друг от друга направлениях. Разобщенные действия танковых армий вместо крепко сжатого кулака — не лучший вариант их использования. Но нельзя не отметить, что такой вариант был здесь вынужденным: использование 3-й гвардейской танковой диктовалось наличием крупной группировки противника в районе Брусилова, угрожавшей левому флангу ударной группировки 1-го Украинского фронта. Следовало в первую очередь покончить с этой группировкой, снять угрозу флангу.

Патриот своего рода войск, сейчас, с дистанции прошедших лет, рассматривая вновь значительные сражения Великой Отечественной, хочу взглянуть на них глазами танкиста сегодняшнего дня. И думаю, что поступаю справедливо, стараясь увидеть в них неиспользованные возможности, сделать выводы, которые могут быть полезны на будущее.

Отдавая должное всем родам войск, безусловно поддерживая бесспорную истину, лежащую в основе советской доктрины, о том, что лишь совместными усилиями всех родов войск достигается полная победа над врагом, я все-таки убежден, что крупные массы подвижных войск способны решающим образом повлиять на ход и исход любых крупных наступательных операций…

Положено, чтобы танковый начальник перед баталией посетил того общевойскового, в полосе действия частей которого будут сражаться танковые части. Посетил для организации взаимодействия.

Так, во второй половине декабря 1943 года прибыл я в одну стрелковую дивизию 38-й армии. Командир этой дивизии — генерал-майор, из-за давности лет, к сожалению, забыл его фамилию, — принял нас очень приветливо. Потому особенно контрастно этому радушию прозвучали его слова:

— Знаете, полковник, мы всегда рады появлению танкистов. Но ненадежный вы народ…

Ничего себе приветствие! Заметив мои расширенные от удивления глаза, генерал похлопал меня по руке:

— Ну-ну, полковник! Не такой уж я невежа, как вам показалось. Сейчас разъясню свою мысль. Просто я вот о чем: сегодня вы с нами, а завтра вы, задрав хвост, уматываете совсем в другие края. Вот сегодня вы с нами. А где будете завтра?

Буквально на следующий день я получил распоряжение явиться на согласование к другому общевойсковому начальнику, части которого действовали уже на ином участке…

Утром 24 декабря, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, общевойсковые соединения ударной группировки фронта перешли в наступление. Сломив сопротивление врага, стрелковые соединения 38-й армии генерал-полковника К. С. Москаленко продвинулись в глубь его обороны на 3–4 километра.

По мере продвижения в глубь обороны противника темп наступления стал замедляться, и тогда, как я уж говорил, командующий фронтом для ускорения прорыва тактической зоны обороны ввел в бой сначала передовые отряды, а затем и главные силы обеих танковых армий.

Развернувшись в боевые порядки, соединения 1-й танковой армии атаковали противника, сломили его отчаянное сопротивление и проникли в глубь его обороны на 10–15 километров. С ходу форсировали реку Ирпень, перерезали железную дорогу между Житомиром и Фастовом, овладели населенными пунктами Вербов, Попельня, Корнин, Липки.

Передовые отряды танковой армии появлялись в населенных пунктах, где гнездились гитлеровцы, настолько внезапно, что те лишь наутек пускались. Не удалось им спокойно отпраздновать Рождество, помешали советские танкисты.

К исходу 25 декабря танковая армия продвинулась километров на 50, хотя темп наступления мог бы быть и выше. Стояла сквернейшая погода. Здешние старожилы говорили, что не помнят такого резкого изменения погоды в середине зимы.

Действительно, когда началось наступление, все вокруг было покрыто белым саваном, снег от мороза поскрипывал под ногами. И вдруг 25-го подул ветер с юга — снег растаял, дороги быстро превратились в клейкое месиво, сразу стали недоступны для всех видов колесных машин. На десятки километров застряла артиллерия, мотопехота, штабы, обозы с горючим, боеприпасами, продовольствием. К тому же на дорогах, отведенных для продвижения танковой армии, увязла артиллерия 38-й армии. На всех дорогах пробки, пробки… Слава богу, такая погода нелетная, а то бы худо пришлось нам от авиации противника.

Несмотря на то что ветер с юга, он все-таки декабрьский — пронизывает до костей. На солдатах насквозь промокшие, вспухшие от влаги шинели, сапог не выдернуть из липкой грязи. А идут, идут не останавливаясь. «На запад, вперед на запад, только на запад» — этот лозунг можно уже не произносить, все и так неостановимо идут вперед, подгоняемые страстным желанием поскорее вышвырнуть с родной земли последнего оккупанта.