Читать книгу - "Танковые рейды 1941-1945 - Амазасп Бабаджанян"

Было ли организовано взаимодействие различных родов войск у противника, ведь Гудериан этой проблеме еще до войны посвятил даже целую книгу? Да, было. Но внимание к этому вопросу отнюдь не исключало той порочной в военном отношении идеи, которой всю войну руководствовался вермахт, руководствовался педантично, неизменно, — идеи, по которой основная ставка делалась на особое оружие, на супероружие.

^{Т-34-76, подбитый на Курской дуге}

Так и Курскую битву фашистская военная верхушка рассчитывала выиграть лишь козырями — «тиграми», «пантерами», «фердинандами», а свое поражение объясняла не превосходством советского командования, не силой советского оружия, не доблестью и мужеством советских воинов, а роковыми просчетами Гитлера, перенесшего, вопреки настояниям генералов, начало Курского сражения с мая на июль. Не соверши, дескать, Гитлер «рокового промедления», победы не были бы «утерянными».

Можно оставить это заявление на совести фельдмаршала Манштейна, на совести фельдмаршала фашистской армии.

Но как обойти высказывания его адвокатов, которым не мешает теперь быть таковыми даже то, что в период войны они были союзниками противников манштейнов, гудерианов, готов!

Английский генерал Дж. Фуллер — серьезный как будто ученый в области военной истории… Но вот что пишет ничтоже сумняшеся: «С полным основанием можно считать, что не сопротивление русских, как бы велико оно ни было, и не влияние погоды на действия германской авиации, а грязь, в которой застрял германский транспорт за линией фронта, спасла Москву»^[27].

Было бы с моей стороны, наверно, крайне некорректно заподозрить Дж. Фуллера в недостатке эрудиции, в том, что он незнаком с шедевром мировой литературы — «Войной и миром», с тем, как Толстой саркастически насмеялся над «историками», которые «говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк… и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24-го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России»^[28].

Но, допустим, Лев Толстой с его логикой доказательств, что не мелочи, а суть исторических событий определяет мировую историю, допустим, великий писатель и мыслитель, не авторитет для Дж. Фуллера, а марксистский исторический материализм он игнорирует.

Да, под Москвой в 1941-м, как и в 1812-м, была грязь, распутица. Допустим. Но под Курском в 1943-м стояло жаркое лето. И за пятьдесят дней боев здесь фашистская армия потеряла 30 дивизий, около полумиллиона человек, до 1500 танков, более 3700 самолетов. А похоже, что генерал Фуллер и в поражении под Курском склонен отыскать для германской армии оправдания такого же толка, как грязь под Москвой, хотя и не говорит об этом прямо.

Нечего делать, он вынужден признать, сколь значительна победа советских войск под Курском. Однако что же привело здесь, по мнению Фуллера, вермахт к катастрофе? Немецкий «шаблон для блицнаступлений», который он сам осуждает? Блистательная советская стратегия?

Увы, нет. «Гитлер — азартный игрок, никогда не уклонявшийся от риска, — решился на эту операцию, и хотя ей было суждено окончиться катастрофой, трудно сказать, что он в той политической обстановке допустил ошибку»^[29].

Пусть читатель не удивляется. Сквозь всю книгу Фуллера просвечивает симпатия к побежденному противнику, мотивируемая христианской моралью. Но религиозной ширмой не скрыть ему истинных своих воззрений. А их можно свести к следующему: жаль, что гитлеровская Германия пала, она была бы прекрасной ударной силой против России, рассадника коммунистических идей…

Заканчивая разговор о Курской битве, мне хотелось бы отметить, что она по своему характеру, насыщению боевой техникой, особенно танками, разнообразию форм их применения, возникающим ситуациям приближается к тем представлениям, которые складываются у нас о современном бое и крупной военной операции.

Разумеется, в условиях ракетно-ядерной войны меняются возможности и характер действия войск, однако многие общие принципы, выработанные в ходе Курской битвы, не утратили своей актуальности. Наши танковые войска, в частности, далеко ушли в своем развитии от того, что было во время курских баталий, но приобретенный здесь боевой опыт продолжает оставаться достоянием советского военного искусства.