Читать книгу - "Возвратный тоталитаризм. Том 1 - Лев Гудков"

Рис. 34.1. Интересы каких слоев населения выражает, на ваш взгляд, В. Путин?

Рис. 35.1. Согласны ли вы с мнением, что население России уже устало ждать от В. Путина каких-то положительных сдвигов в нашей жизни?

Дело не только в переживании общности, единства с другими, «такими же, как ты». Мобилизация создает это чувство единства ценой удаления нормативных барьеров, различий (культурных, социальных, экономических, региональных и т. п.), образуя одномерность престижного и авторитетного «мы». Усиливающаяся идеологическая эксплуатация чувства причастности к «великому народу» (или единения с «великим народом») снимает, уничтожает всякую мысль о гетерогенности общества («единства в разнообразии») и необходимости, обязательности, значимости репрезентации различных интересов, а значит – и саму идею демократии, то есть ответственности власти перед «обществом» за свои действия. Возрождение «великой державы» упраздняет сам вопрос о социальной дифференциации, создавая виртуальное или мифологическое пространство целостности величия недоразвитой, но амбициозной страны (не «общества»!), не могущей тягаться с ведущими мировыми государствами.

Конфронтация с Западом и антизападная политика – риторика врага, войны, милитаризма, героической славы империи и ее колониальных войн, дискредитация западных ценностей и моделей – вытесняет из массового сознания потребность в контроле над властью, ее произволом, саму мысль о правовом государстве и о демократии, противоречащих духу авторитарного правления. О понятиях неотчуждаемых прав человека говорить не приходится, они никогда не были значимы в России.

Рис. 36.1. Как вы думаете, существует ли сейчас военная угроза России со стороны других стран?

Если в 1994 году (перед началом первой чеченской войны) 41 % опрошенных считали, что у России есть враги, то уже в 2003 году (на второй волне антиамериканизма) таких было 77 %, весной 2014 года – 84 %; затем, по мере спада мобилизации, этот показатель стал постепенно снижаться, и к декабрю 2017 года достиг 66 %, но уже в мае 2018 года, после реакции на очередную серию публикаций компрометирующих докладов и введения новых санкций против российских чиновников и компаний, опять поднялся до 78 %^[105]. Понятие «функция врага», практически по К. Шмитту, становится конститутивным для понимания характера государства и политической деятельности. Поддержание населения в состоянии хронического возбуждения и мобилизационной готовности способствует вытеснению либеральных правовых представлений из массового сознания. Антизападная риторика в сочетании с защитным самоизоляционизмом (у нас «особый путь», «Россия – особая цивилизация», равная по значимости Западу или превосходящая его по силе свой духовности и морали – все эти представления по мере укрепления режима Путина стали разделять абсолютное большинство россиян, чего не было до этого) уничтожает идею «общества», истории страны, заменяя ее традиционализмом и мифологией великой державы.

Рис. 37.1. Согласны ли вы с утверждением: «Россия – европейская страна»?

Можно сказать, что усилия кремлевских политтехнологов и пропагандистов увенчались успехом: общественное мнение – по крайней мере, «на словах» и, я думаю, временно, – выражает согласие с тем, что «Россия не является страной европейской культуры». Этот декларируемый самоизоляционизм все же носит очень двусмысленный характер – повседневный образ жизни городского населения, элементы молодежной культуры, семейной или сексуальной морали не так уж сильно внешне отличаются от образа жизни европейцев. Другое дело – все, что касается гражданского и политического самосознания, здесь можно говорить лишь о первых подступах к современности, к модерности современного общества.

Рис. 38.1. Беспокоит ли вас, что Россия в течение последнего года оказывается во все большей изоляции от западного мира?

Рис. 39.1. Как вы думаете, следует ли России стремиться в будущем к вступлению в Европейский союз?

Рис. 40.1. Как, по вашему мнению, относятся к России на Западе?

Дистанцирование и отчуждение от развитых стран облегчается благодаря навязыванию представлений о том, что Запад (развитые страны демократии) относятся к России с презрением и страхом (последний якобы вызван «растущей мощью России»). Пропаганда подняла давний пласт стереотипов и мифов, глубоко укоренных в русской культуре: представления о собственной отсталости от Европы, варварстве, крепостничестве.

Но эффект антизападной демагогии заключался в том, что собственные русские комплексы, типичные для любой страны «догоняющей модернизации», были приписаны европейским странам. Этот типичный взгляд на себя «чужими глазами» является крайне важной составной частью русской национальной идентичности. Важно, что садомазохистские переживания собственной неразвитости и варварства (самоназвания типа «совок» и им подобные здесь лучшие примеры) никогда не получают публичного выражения, санкций авторитетного мнения, это всегда двусмысленная игра с самими собой, чаще принимающая приватный или иронический характер, снимающая остроту травмы и фрустрации неполноценности. Но пропаганда разрывает этот модус игры, приписывая собственные негативные или амбивалентные представления о самих себе значимым другим: странам, обществам, выступающим во многих отношениях в качестве авторитетного источника образцов подражания. А подмена ведет к тому, что те же самые оценки, но исходящие от авторитетных других, воспринимаются массовым сознанием как оскорбительные.

Рис. 41.1. Как, по вашему мнению, большинство людей в России относятся к странам Запада?

Это важнейшее обстоятельство позволяет понять, почему нет сопротивления навязываемому тотальному господству: устанавливается внутреннее соответствие между сознанием зависимых и униженных людей, не имеющих другой структуры идентификации, кроме идеи «величия державы», империи, а значит, готовности к насилию, принуждению, навязыванию другим странам своей воли и интересов. Других средств коллективного самопознания, кроме идентификации с символами институтов насилия, апроприированных властями предержащими, нет, они подавлены или дискредитированы.