Читать книгу - "Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах - Николай Эппле"

Демонтаж апартеида (1989–1995): жертвы апартеида и противостояния ему

В 1989 году после резкого ухудшения здоровья Боты президентом становится Фредерик де Клерк, до этого министр образования. Под давлением изнутри страны и со стороны международной общественности он начинает демонтаж апартеида. Снимается запрет с деятельности АНК и Панафриканского конгресса. Происходит масштабная амнистия — из тюрем выходят около тысячи политзаключенных, в том числе Мандела, более 6 тысяч возвращаются из эмиграции. Но поскольку эти уступки не предполагали давно назревших политических реформ, ситуация продолжает быстро накаляться. Учащаются нападения на белых, и теперь уже белые начинают самоорганизовываться для вооруженной борьбы. В 1991–1993 годах страна снова балансирует на пороге гражданской войны. Единственным выходом для правительства де Клерка остается проведение свободных выборов, в подготовке которых полноценно участвует Мандела. Выборы проходят в 1994 году, АНК получает 63 % голосов, Национальная партия — 21 %, а Партия свободы Инката — 10 %. Президентом становится Нельсон Мандела.

_{Ил. 23. Фредерик де Клерк и Нельсон Мандела. Кейптаун, 1994 год}

Специфика южноафриканской ситуации в том, что число жертв апартеида в ЮАР было меньше, чем число жертв насилия, разразившегося в стране накануне и в процессе его демонтажа. Жертвами полицейского насилия с 1960‐х по 1990 год стали до 5000 человек; более 2500 были казнены в тюрьмах. Число жертв неправосудных приговоров доходит до 80 тысяч человек; сотни тысяч подверглись депортациям в бантустаны. В то же время, по данным южноафриканских правозащитных организаций, 8580 из 9325 убитых с 1990 по 1993 год стали жертвами внутриплеменных конфликтов черного большинства^[191].

Кроме того, в годы апартеида насилие далеко не всегда было обращено белыми против черных. Число жертв самых известных массовых расправ эпохи апартеида — расстрела мирной демонстрации в Шарпевиле в 1960 году и подавления восстания в Соуэто в 1976 году — не превышает 250 человек. В то же время жертвы террора со стороны «Умкото ве сизве» исчисляются тысячами. Общее число жертв политически обусловленного насилия только в 1984–1989 годах составило 5707 человек.

Но было бы неверно делать отсюда вывод, что демонтаж апартеида принес больше вреда, чем пользы. Жертвы апартеида, пусть сравнительно немногочисленные, — это жертвы именно узаконенного и институционального насилия, представлявшего собой государственную политику, тогда как всплеск насилия 1980–1990‐х — результат фактического распада государства, к которому привела в первую очередь именно политика разделения общества и одобряемого государством беззакония.

Комиссия правды и примирения

(1995–2002)

Ведя переговоры о демонтаже апартеида, Мандела и де Клерк оказались в очень трудном положении. Страна балансировала на грани открытой гражданской войны, точек соприкосновения у разных партий не было: каждая из них считала свою войну «священной». Передача власти по аргентинскому образцу — с пусть формальным, но показательным судом над преступниками — была здесь невозможна. Преступники были с обеих сторон противостояния, и оснований для взаимовыгодной сделки не просматривалось.

Выборы с участием всех политических сил (Мандела с огромным трудом убедил Партию освобождения Инката не бойкотировать их) стали лишь необходимым шагом по фиксации ситуации. Дальше надо было предложить элитам модель сделки, а обществу — модель формулы согласия. Ею стала «покупка правды в обмен на правосудие» (trade justice for truth), по определению Джона Торпи, автора одной из лучших книг начала 2000‐х о переходном правосудии^[192]. Этот принцип стал главным в работе южноафриканской Комиссии правды и примирения (далее TRC). Нащупать эту модель, как ни странно, помог де Клерк, освободивший без всяких условий Манделу, в прошлом руководителя террористического крыла АНК. Нобелевская премия мира, врученная де Клерку и Манделе в 1993 году (то есть за год до выборов) «за работу по мирному прекращению режима апартеида и подготовку основы для новой демократической ЮАР», фиксирует важность этих предварительных поисков компромисса.

Южноафриканская Комиссия правды и примирения считается одной из наиболее удачных комиссий такого рода. Но она же вызывает больше всего критики. TRC хвалят и ругают за одно и то же: не имея удовлетворительных юридических и политических механизмов, она выдвинула на первый план моральные. Благо, что моральный авторитет — это единственное, чем в полной мере обладал Мандела. По словам политолога Ольги Малиновой, в случае южноафриканской комиссии «речь идет о своеобразном публичном моральном шоу, целью которого является не наказание, а установление истины и достижение коллективного катарсиса»^[193].

_{Ил. 24. Заседание южноафриканской Комиссии правды и примирения}

Главной задачей TRC было не наказание виновных, а обнаружение правды о преступлениях, которая способствует прощению и примирению. Согласно закону, TRC получала полномочия амнистировать отдельных лиц, расследовать предпосылки преступлений и требовать представления доказательств, вызывать свидетелей и обеспечивать им полноценную защиту. Жертвы преступлений, совершенных в годы апартеида, и их родные имели право апеллировать к TRC, требуя вызова предполагаемых преступников для дачи показаний. Те, на ком лежит вина за преступления, совершенные в годы апартеида, имели право просить об амнистии. Для этого они должны были быть готовы публично признаться в содеянном и рассказать все, что знают. Если комиссия считала, что их свидетельства хорошо раскрыли обстоятельства случившегося, а их действия были политически мотивированы, а не диктовались личной ненавистью, то их оправдывали. Ответственность тем самым снималась с людей и перекладывалась на политическую систему апартеида.

Таким образом решались сразу две важнейшие задачи.