Читать книгу - "Опричники Сталина - Алексей Тепляков"

Кадровая ситуация в среднеазиатских «органах» была непростой. По доброй воле в опасный, отсталый и чересчур жаркий регион мало кто ехал, поэтому заметная часть оперсостава состояла из штрафников. В конце мая 1925 г. Дзержинский, получив ряд ходатайств из Ашхабада, писал Ягоде о том, что следует учесть пожелания Каруцкого: дать ему несколько опытных чекистов для руководства окружными отделами, не посылать в ГПУ Туркмении «негодный элемент» в качестве наказания и обратить внимание на пограничников, которые своими безобразиями компрометируют советские порядки как перед местными жителями, так и населением прилегающих областей Афганистана и Персии. Председатель ОГПУ согласился с политкорректным мнением Каруцкого привлекать в чекистский аппарат туркменов, которых в нём было немного. По мнению Дзержинского, следовало бы облегчить переход границы по семейным и торговым делам, чтобы «из-за боязни английских шпионов не восстанавливать против себя всего местного населения»^[149].

О том, как из трудной ситуации с ненадлежащим пополнением кадров выходил Василий Абрамович, известно немного. Например, среднеазиатским чекистам удалось сплавить из погранохраны жулика Боуфалло. Будучи начальником Военного (Особого — А. Т.) отдела Госполитохраны ДВР, А. С. Боуфалло в конце 1921 г. был снят и отдан под суд за присвоение 94 золотников 24 долей золота (около фунта) и бездействие, «выразившееся в том, что благодаря непринятым им своевременно мер воинские части терроризировали и грабили население». Дело на Авенира Боуфалло расследовали больше года и в конце концов златолюбивого чекиста вернули в «органы». В середине 1920-х он руководил Управлением пограничной и внутренней охраны ГПУ в Туркестане (должно быть, с подачи «дальневосточника» Бельского), затем был переведён в Закавказье, где погорел на контрабанде и был осуждён Коллегией ОГПУ^[150].

Каруцкий заботливо выращивал кадры, но преимущественно не из числа представителей коренной нации. Венгерский крестьянин Стефан Хайнал (Гайнал), сначала военнопленный австро-венгерской армии, потом красногвардеец в отряде Сергея Лазо, а затем узник японского концлагеря, партизан и сотрудник Госполитохраны ДВР, был уволен из «органов» и работал кладовщиком при «Дальгосторге» во Владивостоке. Однако уже осенью 1925 г. Хайнал замечен в качестве дежурного коменданта ГПУ Туркменской ССР. Под этим невыразительным должностным наименованием скрывались штатные исполнители приговоров, поэтому плохое знание русского языка не мешало Стефану Стефановичу в его специфической работе. Показав себя со всех сторон как усердный чекист, Хайнал был выдвинут и в середине 30-х годов подвизался личным секретарём Каруцкого^[151].

Продвигалась им и молодёжь. Работавший с 17 лет рассыльным в ГПУ Туркмении поляк В. В. Садовский пользовался покровительством Каруцкого и по инициативе последнего был взят на оперативную работу, а в 1929 г. — отправлен в Высшую пограншколу ОГПУ, где обучался на курсе особого отдела. В 1935 г. он специально прибыл из Киргизии в Новосибирск и с помощью Каруцкого получил работу в Особом отделе СибВО^[152].

Задачами Каруцкого в республике стало искоренение басмачества, наблюдение за нелояльными и борьба с английским шпионажем. Известному туркменскому литератору Р. Эсенову удалось ознакомиться с многотомной и многолетней агентурной разработкой «Туркмены», в основном посвящённой личности «туркменского Ленина» Н. Н. Иомудского. Чекисты усиленно следили за вернувшимся из эмиграции одним из виднейших национальных лидеров — Иомуд-ханом (Н. Н. Иомудским), много занимавшимся народным просвещением. Когда тот в 1924 г. уехал в Москву руководить Домом просвещения туркмен, чекисты проморгали выезд в Москву следовавших проездом через Ташкент сыновей Иомудского. Заместитель полпреда ОГПУ по Средней Азии М. Д. Берман от имени полпреда Л. Н. Бельского объявил Каруцкому письменный выговор за то, что тот запоздал известить Ташкент о выезде из Полторацка (название Ашхабада в 1919–1927 гг.) сыновей Иомудского: «Впредь телеграфируйте своевременно, указывая, каким поездом и в каком вагоне выезжает объект наблюдения».

Обеспокоенный высоким авторитетом Иомуд-хана, Каруцкий в декабре 1924 г. направил в полпредство ОГПУ такое письмо: «Постановлением ревкома ТССР Хан Иомудский введен в качестве представителя Туркменской республики в Среднеазиатский экономический Совет (СЭС)… Между тем сын Хана Иомудского, проживающий в Персии Ляля Хан самым тесным образом связан с турецким офицером Кадыром Эфенди (в Кумушдепе), который, как установлено, ведет шпионскую работу в пользу Турции и связан с англичанами. По имеющимся у нас агентурным данным, Хан Иомудский связан с Ляля Ханом и ведет с ним регулярную и оживленную переписку. В связи со всем вышеизложенным считаю, что пребывание Хана Иомудского в СЭС ни в какой степени нежелательно и вредно, так как в результате его и турки, и англичане могут быть превосходно информированы о всей экономической и политической жизни Средней Азии. Со своей стороны ГПУ ТССР полагает необходимым Хана Иомудского из СЭС удалить и о Вашем решении просит поставить в известность».

Однако вскоре Иомудский был выдвинут в члены Госплана СССР. А Матвей Берман ответил Каруцкому так: «Вашу точку зрения о Хане Иомудском секретно-оперативная часть ПП ОГПУ Средней Азии не разделяет и предлагает не препятствовать на его вхождение в состав СЭСа, так как наша задача заключается не в удалении таких элементов как Хан Иомудский, а в втягивании их в советскую работу с целью использования его связей в нашу пользу»^[153].