Читать книгу - "Конон Молодый - Владимир Антонов"

С 1955 года возобновил сотрудничество с английской внешней разведкой МИ-6. Пройдя специальную подготовку по ведению разведывательной и диверсионной деятельности, стал профессионалом высокого класса.

В декабре 1960 года на Винна в Москве вышел сотрудник ГРУ Пеньковский, предложивший услуги британской разведке за вознаграждение. Винн передал письмо Пеньковского руководству английской разведки и получил согласие на контакт с ним. Более двух лет он поддерживал постоянную связь с Пеньковским, получая от него важную информацию.

Арестованный в 1962 году Пеньковский выдал своего связного. В ноябре 1962 года Винн, находившийся по делам бизнеса в Будапеште, был арестован спецслужбами ВНР и на основании договора с СССР передан советским спецслужбам.

11 мая 1963 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Гревилла Винна к восьми годам лишения свободы с отбыванием первых трех лет в тюрьме, а последующих пяти — в колонии строгого режима.

Под грузом неопровержимых улик Винн сознался в шпионской деятельности и попросил снисхождения к нему как к иностранному гражданину.

В соответствии с частным определением Верховного суда СССР 12 сотрудников британского посольства, замеченных в связях с Пеньковским и Винном, были объявлены персонами нон грата и высланы в Великобританию.

После обмена Гревилл Винн выпустил в Великобритании книгу «Человек из Москвы». Скончался Винн 28 февраля 1990 года.

Несмотря на то что переговоры велись тайно, некоторые сведения об обмене просочились в прессу. Намечаемые мероприятия подверглись резкой критике. Одна из газет писала: «Англия, в отличие от США, никогда не обменивалась шпионами с Россией. Если бы дело Винна создало прецедент, русские одержали бы победу в тайной холодной войне. Какая это была бы победа для русских, если бы акула Лонсдейл был обменен на мелюзгу Винна!» Обстоятельства такого рода серьезно осложняли дело.

Но тем не менее соглашение было достигнуто 7 апреля 1964 года. Через две с небольшим недели был произведен обмен, и Конон Трофимович Молодый снова оказался на родине.

«Утром 21 апреля 1964 года, — вспоминал позже разведчик, — я, заключенный № 5399 тюрьмы Ее Величества Уинсон Грин роуд, что в Бирмингеме, находился в бане и как раз разделся, когда за мной прибежал один из старших надзирателей. Это было само по себе необычно. Он сказал, чтобы я быстро оделся, так как я «нужен»…

Часов в 10 утра меня отвели в кабинет начальника тюрьмы, в котором помимо его самого находились секретарь министра внутренних дел и какой-то старший чин местной полиции.

Поздоровавшись со мной, начальник тюрьмы серьезно произнес: «Господин Лонсдейл (услышав «господин», я понял, что еду домой), я хочу представить вас секретарю министра внутренних дел». Затем мне предложили сесть и объяснили, что у секретаря министра имеется пакет, который он должен вскрыть в моем присутствии и зачитать мне текст документа…

Закончив чтение документа, начальник тюрьмы показал его мне. Все трое присутствовавших подошли ко мне и пожали мне руку.

В приемной меня ждала одежда, в которой я был арестован: темный плащ, серый с зеленым отливом костюм, черные ботинки, белая сорочка, галстук…

Во дворе тюрьмы меня посадили на заднее сиденье машины, которая покатила прямо к ожидавшему ее самолету военно-транспортной авиации. Мы приземлились на авиабазе Готов в английском секторе Западного Берлина».

Сам обмен состоялся в Берлине 22 апреля в 5 часов 30 минут на КПП Штаакен, расположенном на внешнем обводе Западного Берлина по дороге № 5. В условленное время машина с Винном была выдвинута на пограничную линию, то же самое сделали и англичане. После опознания (с нашей стороны эту миссию выполнял прибывший специально из Центра начальник отдела и боевой товарищ разведчика Н. А. Корзников) произошла процедура обмена. Молодый сел в нашу машину, а Винн — в английскую. Машины быстро набрали скорость и поехали по своим маршрутам.

Обмен прошел без происшествий и без посторонних зрителей, так как дорога была перекрыта. На чрезвычайный случай несколько машин как с одной, так и с другой стороны находились поблизости и выполняли роль прикрытия. Конон Трофимович сразу же попал в объятия друзей, которые от всего сердца поздравили его с возвращением на родину.

Об обмене супругов Крогер на агента английских спецслужб Джеральда Брука и двух его соотечественников-уголовников, отбывавших наказание в СССР за контрабанду наркотиков, уже рассказывалось, можно лишь добавить, что проблемы обмена Крогеров решались с участием польских спецслужб. 24 октября 1969 года Крогеры вылетели на самолете из Лондона в Варшаву, а уже 25 октября обычным рейсом прибыли в Москву.

В аэропорту Шереметьево их встречали как всех разведчиков, возвращавшихся из-за рубежа. Было много цветов, были теплые объятия. Леонтина внимательно всматривалась в лица встречавших, надеясь увидеть особенно дорогих ей людей. Но их не было. Да и не могло быть, не положено им было появляться в общественных местах в компании других разведчиков.

Морриса и Леонтину посадили в служебную «чайку», и машина понеслась к Москве.

Вскоре Коэны прибыли на секретный объект нелегальной разведки, где их уже ждали ближайшие соратники по работе в США и Великобритании, которых не было в аэропорту Шереметьево: Фишер (Абель), Молодый, Дождалев, Семенов, Квасников.

А через некоторое время последовал закрытый указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении разведчиков орденами Красного Знамени «за успешное выполнение заданий по линии Комитета государственной безопасности в сложных условиях капиталистических стран и проявленные при этом мужество и стойкость».

После издания этого указа в ЦК КПСС было вторично направлено ходатайство КГБ о приеме Коэнов в советское гражданство. Однако секретарь ЦК Михаил Суслов не пожелал наложить на документ свою резолюцию. Считая супругов «провалившимися разведчиками», он решил обсудить этот вопрос лично с Юрием Андроповым.

На встрече Андропов заметил, что Михаил Андреевич напрасно не доверяет Коэнам. Давая характеристику супругам, председатель КГБ подчеркнул, что они являются интернационалистами, принимавшими активное участие в выполнении многих опасных операций советской разведки в Соединенных Штатах и Великобритании.

— Мне тем более непонятны ваши сомнения и колебания, — сказал Андропов, — после того, как вы недавно поставили свою подпись на представлении о награждении их орденами Красного Знамени.

— Вы забываете, Юрий Владимирович, что тот указ о награждении был закрытым, — тихо возразил Суслов. — О нем никогда никто не узнает, кроме ваших подчиненных. А вот решение о принятии американцев Коэнов в советское гражданство может сразу стать достоянием прессы.

— Я не вижу в этом ничего предосудительного, — возразил Андропов. — Почему вы считаете, что американцы не могут стать советскими гражданами?

Андропов еще раз подчеркнул, что Коэны заслуживают от нашей Родины гораздо большей благодарности за сложную и опасную работу в разведке. Они достойны самого высокого уважения нашего общества за мужество и умение работать. Андропов напомнил секретарю ЦК, что во время допросов, суда и девяти лет тюремного заключения Коэны не выдали англичанам секретов и, несмотря на провокации, угрозы и многочисленные обещания лучшего будущего, не предали нас, вернулись в нашу страну, избрав ее своей второй Родиной.