Читать книгу - "Общество и хозяйство в Римской империи. В 2 томах. Том 2 - Михаил Ростовцев"

Адриан хорошо понимал, что все эти меры являются лишь паллиативом и сами по себе не приведут к улучшению положения империи. Главным бедствием была не слабость администрации и не растраты городами денежных средств, равно как и не тяжкая обязанность защищать границы империи путем наступательных войн, — главной причиной упадка были прогнившие государственные основы, особенно экономические, на которых покоилось все здание империи. Она не была в достаточной степени цивилизованной; иначе говоря, ее экономическая жизнь не была настолько развитой, чтобы выдерживать большие нагрузки, без которых самоутверждение единой и политически целостной империи было немыслимо. Именно по этой причине Адриан, некоторое время оказывавший поддержку Италии и предоставлявший ей различные привилегии, в конце концов отказался от идеи восстановления ее ведущего положения по отношению к остальным землям империи и посвятил свою жизнь провинциям. Не досужее любопытство побуждало его снова и снова совершать путешествия в самые отдаленные уголки империи. Движимый духовными интересами, он легко переносил невзгоды жизни вечного путешественника и даже находил удовольствие в таком образе жизни. Но не непоседливость путешественника увлекала Адриана в поездки, — он хотел как следует узнать империю, которой правил, причем узнать лично и во всех деталях. Он полностью отдавал себе отчет в том, что является правителем греко-римской империи и что попытка отдать предпочтение какой-то одной провинции была бы никчемной тратой времени и сил. Этим объясняется проэллинистическая политика Адриана, которой способствовали также его духовные интересы и любовь к искусству.

Для улучшения жизни провинций и повышения их благосостояния существовал, по крайней мере с точки зрения античного наблюдателя, один-единственный путь: дальнейшая урбанизация, неустанное создание новых очагов культуры и прогресса. Убежденность в этом, а также желание составить свое войско из культурных элементов побуждали Адриана неуклонно проводить политику поощрения городов во всех провинциях империи. Сколько городов он основал во время своих разъездов по стране, подсчитать невозможно. Наш материал в этом отношении весьма скуден. Но можно с уверенностью сказать, что после Августа, Клавдия, Веспасиана и Траяна именно цезарь Адриан внес наибольший вклад в урбанизацию империи. Его деятельность в основном простиралась на области, которые в силу своего положения представляли собой важнейшие военные оплоты на границах империи. Конечно, рейнская граница была надежна, так как тыл здесь составляли Галлия и Испания. Но положение в limites на Дунае, Евфрате и в Африке было не столь благоприятным. Несмотря на усилия Клавдия·, Флавиев и Траяна, города в большинстве придунайских провинций, и особенно во Фракии, все еще пребывали в младенческом состоянии. На обширных пространствах Малой Азии и Сирии жизнь текла по старому руслу, придерживаясь древних примитивных форм, то же самое можно сказать и о больших областях Африки. В главах VI и VII мы уже рассматривали деятельность Траяна в этих провинциях. В придунайских землях часто встречаются municipia Aelia, а в областях греческого языка на Балканском полуострове и в Малой Азии было большое количество городов, названных в честь Адриана, — Адрианополь или в таком же роде. Кроме Антинополя в Египте известны Адрианутера и Стратоникея в Малой Азии; оба они были раньше деревнями, и в них политика Адриана подверглась серьезным испытаниям. Многие поселения в Африке стали городами только благодаря цезарю. Сельские общины, не готовые к тому, чтобы превратиться в города, получили от Адриана существенные привилегии, вследствие чего условия жизни в этих поселениях заметно приблизились к условиям жизни в настоящих городах.^[119]

И все же имелось много областей, в которых городская жизнь даже не зародилась. Такими областями были равнины Египта и большие цезарские домены в Африке и Азии. Адриан хорошо знал, какова была жизнь в этих краях. Он понимал, что благосостояние империи в огромной мере зависит от доходов этих областей и что было бы опасно превращать их в городские территории, чтобы таким образом заставить значительную часть каждой области работать на содержание города. Безусловно, Адриан ничуть не обманывался на тот счет, что экономические отношения в этих цезарских поместьях были совершенно ненормальными. Крестьяне Египта жаловались, особенно после Иудейской войны, на высокие налоги, в африканских доменах крупные арендаторы (conductores) предпочитали брать в аренду пастбища, а не поля и сады; они равнодушно смотрели на то, как гибли поля и виноградники, превращаясь в пустыни, из-за чего сокращалась площадь земель, обеспечивающих существование крестьянских семей. Насколько можно судить по некоторым сохранившимся фрагментам законов Адриана, он стремился к тому, чтобы в его поместьях появилось новое поколение предприимчивых хозяев, заинтересованных во внедрении новых, прогрессивных форм земледелия, а также новое население, поставляющее солдат для войска и регулярно уплачивающее государственные налоги. Ему не нужны были жалкие арендаторы, которые кое-как работали на своих участках и жаловались на притеснения со стороны откупщиков и цезарских чиновников, на непомерные поборы и на тяготы подневольного труда. Адриану были нужны хорошие садоводы и виноградари — не арендаторы, а собственники (possessors) земли, и в соответствии с этими целями он действовал.