Читать книгу - "Война детей - Илья Штемлер"

– Да. Так получилось. Никаких свидетелей, – Марина присела рядом с Зоей Алексеевной.

– Но… сегодня я видела Глеба… Он должен пойти и заявить…

Я это поняла. Он должен…

Зоя Алексеевна отодвинулась, насколько позволял узкий диван.

– Что ты болтаешь? Что ты там поняла?

– Он должен повиниться, Зоя Алексеевна. И мы с вами, ради него… Мы обязаны помочь ему. Я и вы.

Взгляд Зои Алексеевны скользнул поверх головы Марины и замер.

Марина обернулась.

В дверях стоял Глеб. На зеленом мятом плаще – капли дождевой воды.

– Никому ничего я не должен!

Он поднял с пола шлем, положил в него очки и спокойно повторил своим слегка рокочущим голосом, растягивая на гласных слова:

– Никому. Ничего.

***

Из допроса Г. Казарцева, обвиняемого по статье 211, часть 2, УК РСФСР и статье 127, часть 2, УК РСФСР:

«…Мне казалось, что поездка в Ленинград – это судьба. Для сообщения надо было закончить цикл стендовых испытаний. Я почти не покидал лабораторию. Я знал: сообщение если и будет заслушано, то где-нибудь на секциях, в рабочем порядке, так как доклад официально не выдвигался – работа внеплановая. Но главное – застолбить достигнутые результаты, обнародовать.

И кроме того… Не знаю, понятна ли моя мысль… Проблема, которой я занимаюсь, касается отрицательных воздействий магнитных сил. Они разрушают структуру материала. Разрушают! Но всякое разрушение – обратная сторона созидания. Разрушать во имя созидания… Понимаю, я сейчас не на конференции, а в кабинете следователя… Но если вдуматься, я сейчас говорю сугубо по существу следствия… Я старался найти самые далекие ассоциации. Убеждал себя в том, что сама судьба исподволь готовила мое сознание еще задолго до того, что произошло на Менделеевской улице.

К тому же в глубине души я надеялся на то, что в Ленинграде произойдет какая-то важная для меня встреча. И она должна повлиять на мою судьбу. Предчувствие, что ли. И это предчувствие меня не обмануло: я встретил такого человека…»

Глеб включил ночник.

Бледно-желтый лучик робким клинышком вдавился в темноту, ткнувшись на пути в исписанный лист блокнота и кончик ремешка от часов. Такое впечатление, что часы скакнули в сторону, притаились и дышали торопливо, с легким звонцем, а вот хвостик-ремешок так и не успели убрать.

Глеб ухватил этот предательский хвостик и вытянул часы на освещенную полоску. Часы сопротивлялись, зацокали сильнее… Десять часов! А Глеб был убежден, что уже глубокая ночь.

Он включил верхний свет.

Мягкий, серебристый, он осветил скромную меблировку номера. Шелковая накидка второй кровати была без единой морщинки. Интересно, и на эту ночь Глеб останется один в двухместном номере? Повезло. Хотя люди сидят в вестибюле гостиницы в ожидании номера, а здесь, пожалуйста, вторые сутки он живет один.

В овальном настенном зеркале отразилось худое его лицо с покрасневшими веками. Может, пойти погулять немного? Три дня он в Ленинграде, а города еще не видел. Кстати, не мешало бы и перекусить.

Пиджак висел на спинке стула, касаясь рукавами пола.

Глеб сдернул его, едва не опрокинув стул.

Он вышел из гостиницы.

Бронзовый кораблик взлетел на постамент, как на гребень волны, перед стеклянными дверьми подъезда. Кораблик возвышался над стойбищами дремавших интуристовских автобусов и автомашин. У тротуара стояло такси. В уголке покатого стекла кошачьим глазом мерцал зеленый огонек.

– На Невский возьмете? – Глеб наклонился к шоферу.

Тот кивнул.

В машине было тепло и уютно. И слабо пахло кожей.

– Приезжий? – поинтересовался шофер.

– Да, – Глебу не хотелось разговаривать.

Шофер это почувствовал, притих. Но когда сворачивали с площади Революции на Кировский мост, не выдержал и произнес:

– Петропавловка!

Бурая линия крепостной стены отсекалась от черного неба огнями иллюминаций. Такая громадная, Петропавловская крепость отсюда, с моста, казалась невысокой. Классическое пространственное решение. И шпиль. Как восклицательный знак. После него уже ничего ни убавить ни прибавить.

Шофер попался не из молчунов:

– Был я там как-то. На экскурсии. Рекомендую. Стены толщиной с эту «Волгу». А окна – в ладонь… Годами сидели. И какие люди! Не то что мы с тобой – выпить-закусить, понял? Крепкий был народ. Один даже идею реактивного двигателя толкнул, пока отсиживался.

– Был такой. Кибальчич, – проговорил Глеб.

– Верно, Кибальчич, – согласился шофер. – Потом его казнили… А тут тебе университеты да институты всякие, а все думаешь, куда бы на сторону… Скажем, в нашем парке. Знаешь сколько бегает народу с корочкой в кармане, с дипломами этими. Инженера есть, учителя. А работают в такси. Живую копейку шинкуют. Человек всегда старается собственную выгоду блюсти. Словно ему одному надо – остальные так, побоку… А ведь были же люди, а!

Шофер что-то еще вещал. Но Глеб не слушал. Обернувшись, он провожал взглядом излом крепостной стены. Точно замерзший росчерк молнии. И золотой шпиль. Казалось, шпиль проколол небо: темные ночные облака над ним расступились, чтобы и звезды поглядели на этот город. Машина чуть притормозила перед светофором. Прогромыхала через трамвайные рельсы.

Поворот.

– Памятник Суворову, – кивнул шофер. – Да, были люди.

– Да бросьте… Люди как люди. Разные.

– И то верно, – немедленно согласился таксист. – Вот гляди. Слева Инженерный замок начинается… В нем Павел-царь прятался. Все равно нашли и придушили. Свои люди, придворные. Не на кого было положиться. Правда, что люди разные бывают…

Шофер повернул голову и посмотрел на пассажира. Его глаза весело блестели, отражая свет фонарей.

– Или вот еще. Обхохочешься! Утром бабку я взял на Пушкарской. Говорит, вези меня в Заячью Рощу. Я спрашиваю, где же, бабуля, такая Заячья Роща? А она – ты что, не питерский, не знаешь? Гони в центр, а там подскажу… И куда, думаешь, мы приехали? На улицу Зодчего Росси. Вот тебе и Заячья Роща. Поработай так.

Разные люди, разные…

Срезалась гладь асфальта, и машина покатила по диабазовым плитам.

– Скоро Невский. Дальше куда?

– Обратно. В гостиницу, – произнес Глеб.

Таксист, нисколько не удивившись, произнес:

– Хозяин – барин. Будет сделано.

Через несколько минут такси остановилось у постамента с бронзовым корабликом.

– А насчет Заячьей Рощи – я где-то уже читал эту байку, – Глеб расплатился и вылез из машины.

Полочка, на которой хранился ключ от номера, была пуста.