Читать книгу - "Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев"

В этом же документе приводятся националистические и «оскорбительные» высказывания именно о русском этносе таких знаковых фигур созданной «Советами» украинской национальной интеллигенции, членов ВКП(б), как видный архитектор Владимир Заболотный^[189], писатель Андрей Малышко^[190], искусствовед Лука Калиниченко^[191]. Последний, в частности, пропагандировал утверждения о том, что «Киевская Русь – это Украина», она не является «колыбелью»» трех восточнославянских народов, и что уже в ту эпоху начал формироваться отдельный украинский народ.

Однако, несмотря на известные органам госбезопасности настроения А. Довженко, он продолжал пользоваться поддержкой властей (правда, резкую критику И. Сталина вызвал, как известно, сценарий его фильма «Украина в огне») и присущим сталинскому времени статусом «живого классика», одного из столпов новой украинской советской идентичности. Таким образом, именно традиционалистский протест против вытеснения индустриальной культурой и урбанизационными процессами, новой идеологией с ее интернационализмом, агрессивным безбожием лежал в основе идеологической оппозиционности нового сословия советской интеллигенции, вынужденной усмирять свой национализм, этнические фобии и чувство собственной избранности в интересах выживания и карьерного роста. Вместе с тем для этой социальной категории религиозные взгляды тесно переплетались с националистическими убеждениями, определенной ксенофобией, историко-культурным отторжением русского и ряда других этносов (фактически «русскость» сливалась с «советскостью» в их конфронтационном мировоззрении), идейно-политической оппозиционностью, что превращало их позицию в вероисповедальной области, скорее, в квазирелигиозный маркер враждебности «новому миру».

Реанимация расколов

Возвращаясь к конфессиональной ситуации периода войны, отметим, что оккупантами и их сообщниками распускались различные богоборческие слухи. Например, был запущен «информационный вирус» о том, что Иисус Христос на самом деле… был германцем, сыном римского центуриона Пантеры (германца по происхождению, попавшего в плен к римлянам и перешедшего на службу в легионы), а «жиды подменили имя».

Нельзя исключать, что разыгрывались и многоходовые комбинации по устранению чужими руками нелояльных к оккупантам и их «союзникам» по подрыву религиозной жизни. В документах НКГБ УССР говорится о том, что в руки Службы безопасности (СБ) ОУН (С. Бандеры) попал адресованный гестапо донос епископа Владимир-Волынского Автономной православной церкви Мануила (Михаила Тарнавского). В нем владыка якобы перечислял членов ОУН среди священников и церковного актива и заявлял: «Преданность немецкому правительству побуждает меня сообщить о злодеянии. Хотя я и являюсь украинцем, но должен быть преданным и честным по отношению к немецкому народу, который освободил нас от жидо-коммунистического ига»^[192]. На основании этого письма, утверждали чекисты, Мануил был оуновцами ликвидирован.

Как известно, Мануил 11 мая 1942 г. в Андреевском соборе Киева был хиротонисан во епископа Белоцерковского, викария Киевско-Чигиринской епархии УАПЦ. Вскоре из-за возникших конфликтов с Поликарпом (Сикорским) решил вернуться в юрисдикцию Московского патриархата, принес покаяние митрополиту Алексию (Громадскому) в грехе раскола и 22 июля 1942 г. в Почаевской лавре был перерукоположен во епископа Владимир-Волынского. Обладая хорошими организаторскими способностями, владыка Мануил основал при Успенском соборе во Владимире-Волынском курсы для подготовки священников, диаконов и псаломщиков с 6-месячным сроком обучения. В начале августа 1943 г. к епископу Мануилу приехал епископ Переяславский УАПЦ Мстислав (Скрыпник), потребовавший вернуться к автокефалистам, в противном случае угрожал расправой.

В конце августа или в начале сентября 1943 г. епископ Мануил был похищен неизвестными людьми из своей резиденции при Успенском соборе во Владимире-Волынском и повешен СБ в лесу около Владимира-Волынского. Сообщение о казни архиерея по решению полевого суда и революционного трибунала ОУН за «измену украинскому народу» поместила на первой полосе подпольная газета политического отдела ОУН «До зброї». Ранее, 25 сентября 1943 г., Служба безопасности УПА сообщила, что 11 сентября Революционный трибунал УПА приговорил епископа Мануила к смертной казни через повешение. Сообщалось, что тот признал агентурное сотрудничество с НКВД до 1941 г. под псевдонимом «Гром», участие в разработке националистов, а также последующее сотрудничество с гестапо против «сознательных украинцев»^[193].

Однако ряд современников указывал на то, что приписываемые владыке Мануилу письма составлены малограмотно, неуклюже и заметно отличаются от произведений этого эрудированного богослова и прекрасного стилиста. СБ ОУН и УПА широко практиковала пытки и иные «методы воздействия» на подследственных (что приводило к шпиономании и кровавым внутренним чисткам в самих ОУН и УПА, недаром будущий командующий УПА Василий Кук заявил – попади он «на станок» в СБ, то признал бы себя «абиссинским негусом»)^[194]. Ясно и то, что на тот момент епископ Мануил явно мешал подконтрольным оккупантам псевдорелигиозным структурам, и визит Мстислава мог иметь роковые последствия.

Как сообщалось в записке об УАПЦ протоиерея М. Семенюка (28 апреля 1944 г.), к тому времени на Волыни были убиты членами ОУН (С. Бандеры) игумен Загаецкого монастыря Магистриан, протоиерей Кременецкого собора отец Феодор (Бркевич) и еще 9 православных священников^[195].

Во время оккупации в Киеве появилась «Всеукраинская Церковная Рада» во главе с бывшим полковником армии Украинской Народной Республики (УНР) Николаем Рыбачуком^[196], объединившая «националистические элементы». Сам Н. Рыбачук вошел в Украинскую национальную раду (в Раде состояло свыше 60 известных представителей украинской интеллигенции, среди которых было немало пострадавших от предвоенных репрессий). Сама Рада в ноябре 1941 г. выпустила ряд показательных программных документов, в которых шла речь и о намерении восстановить церковную жизнь Украины. Однако в тех исторических условиях неизбежными стали подчеркнутая лояльность и верноподданический тон в обращениях к тому же рейхскомиссару Э. Коху. Через него в Обращении рады выражалась «глубокая благодарность немецкому народу и Адольфу Гитлеру – вождю… великой Германии» за освобождение «героическими немецкими вооруженными силами» Украины, которая теперь займет «достойное место среди европейских народов». Победы Германии – это и победы Украины, писали лидеры Рады. Высказывалось стремление Рады принять участие в возрождении «разоренной евреями и русскими» страны. Подобные же тезисы излагались и в обращении к украинскому народу^[197].